Денис Драгунский - Третье лицо

— Как я тебя все-таки люблю!

— Даже интересно, почему? — улыбнулась Аня.

— Потому что ты прекрасная! — сказал он.

— Да ну! — засмеялась она.

— Ты что! — Он стал ее обнимать и целовать. — Ты… просто даже не знаю, как сказать. У тебя такое лицо, такие глаза… Такой носик, такие губки, зубки, шейка… Такая фигура, ножки и все на свете. Посмотри в зеркало, сама увидишь! Красавица. Просто принцесса. Нет, честно! Ты мне веришь?

— Верю, верю, — сказала Аня, высвободилась из его объятий, голая встала с кровати, подошла к окну, раздернула занавески, плавно и гибко потянулась.

— Вот! — радостно сказал Артем.

— Угу, — кивнула Аня, глядя в окно. — Ну, красавица. И что?

— В смысле? — спросил Артем.

— Да так. Ну, принцесса. А толку?

— Ты что в виду имеешь? — вдруг возмутился он. — Типа, « я принцесса, а где же мой прекрасный принц »? На «бентли», и чтоб как Том Круз? Или лучше даже как Брэд Питт? Ты об этом думаешь? Жалеешь? Мечтаешь? Варианты крутишь? Ну и… Ну и пожалуйста!

Потому что Артем был кто хотите, но не прекрасный принц ни капельки, и прекрасно все это про себя знал. Рост метр семьдесят один, если в ботинках. Не особо накачанный. Пятна от прыщей на правой щеке уже совсем вывели, но на левой еще немножко осталось. Спасибо, квартира бабкина. Но зарплата пятьдесят тысяч «с перспективой», а этой перспективе уже полтора года, и Аня последнее время ему про это напоминала каждое десятое число, когда деньги приходили на карточку. «Ну как там насчет перспективы?»

— Ну и пожалуйста! — повторил он.

Аня резко повернулась к нему, хотела, наверное, что-то серьезное ответить, но вдруг решила не ссориться. По крайней мере сегодня.

— Ты что! — сказала она. — Совсем с ума?

Она снова бросилась в постель, обняла Артема.

— Ты что! Ты такой классный!

— Да ну? — нахмурился он.

— Вот тебе и ну! — говорила она, забираясь к нему под одеяло, прижимаясь и ласкаясь. — Ты такой образованный. Закончил крутой институт. Работа такая классная. Столько книг прочитал. Я столько названий даже запомнить не могу. Обо всем можешь поговорить, с тобой так интересно вместе… Мужчина должен быть, самое главное, умный.

— Да ладно, какой я такой умный.

— А вот такой, — даже несколько запальчиво сказала Аня. — Очень умный! Самый умный!

Она начала его обнимать и гладить со всей определенностью.

«А если я такой умный, образованный и интересный, — думал он, ответно лаская Аню, — если я такой замечательный, то почему же ни одна кандидатка наук из отдела анализа на меня даже не посмотрит? Не то чтобы поговорить в буфете про умное… Даже Сонька Маклакова, хотя она только соискательница. Может, самому соискателем прикрепиться? А то так вся жизнь с этой прекрасной принцессой. Утром секс, днем кекс, вечером мультиплекс. Господи, твоя воля».

— Ты чего задумался? — вдруг спросила Аня.

— Я?

— Смотришь в одну точку.

— Тебе показалось.

— Наверное, — легко вздохнула Аня. — Давай я лучше в душ пойду.

— Давай, — тоже вздохнул Артем.

повесть зело душеполезна

— Сын мой, я верю тебе, — сказал игумен одного из московских монастырей известному актеру Алексею Кафтанову. — Верю в искренность твоего раскаяния, в серьезность твоего намерения посвятить себя Богу. Но ты уже не так молод, и душа твоя изъедена грехом гордости. Гордость же есть величайший грех, первейший из смертных грехов, яко рече святой Григорий Великий. Посему тебе я назначаю особое послушание. Благословляю тебя работать уборщиком в гостинице. Суть же послушания не только в труде и молитве, но и в том, что тебя, человека весьма известного, вполне могут узнать некоторые постояльцы. Тебе надлежит смиренно вынести их вопросы и, может быть, злые насмешки или обидную жалость.

— Отец игумен, а что мне отвечать? — спросил Кафтанов. — Если меня спросят, почему я раньше был на глянцевых обложках, а теперь полы мою в туалетах?

— Отвечать следует: «На все воля Божья». Будто сам не знаешь.

— Отец игумен, а можно говорить людям, что я теперь в монастыре и таково мое послушание?

— Ладно, — сказал игумен. — Можно.

Кафтанов катил свою тележку по гостиничному коридору. Заглянул в бумажку. Остановился. Карточкой отпер дверь номера. Взял с тележки ведро, швабру и корзинку разных бутылок, щеток, губок и прочих уборочных принадлежностей.

Вошел в номер.

Это был обычный номер с большой кроватью. Сбоку — дверь в санузел. Но в кресле у окна сидела женщина. Довольно молодая — до тридцати лет — и вполне красивая стандартной блондинистой красотой. Длинные ноги, ухоженные ногти, модные часики, аккуратная стрижка.