Тоомас Винт - Возвращение [романы, новеллы]

Он с раздражением пнул валявшийся под ногами силикатный кирпич, вероятно, упавший откуда-то с воза, но кирпич примерз к асфальту, и он ушиб палец. Его раздражала вялость, с какой он в последнее время работал. Вместо того чтобы сидеть в номере отеля и размышлять над тем, как сделать какой-нибудь захватывающий проблемный репортаж о родном городе Марре Вярихейн, он возвращается из ресторана изрядно навеселе, способный лишь на то, чтобы завалиться спать. Он подумал, что просто не в силах сейчас заниматься всей этой гнусностью, разумеется, гораздо легче выпивать, брюзжать, ворчать, охать и сделать в понедельник славный обтекаемый репортаж о таланте в маленьком городке: интервью с Оскаром, с коллегами Марре, пригласить актера прочитать несколько ее стихотворений, дать общий план выставки (каждую картину в отдельности показывать, пожалуй, не стоит), затем — беседа с Марре дома или, еще лучше, на студии… и в завершение всего текст за кадром: «Дорогие друзья, вы сетуете на то, что вам нечем заняться в свободное время, сейчас мы показали вам одну из многих возможностей, и я верю, что каждый из вас уже завтра найдет интересующую его сферу деятельности, которая легко может стать вашей второй профессией».

Он бы с удовольствием пнул ногой еще один примерзший кирпич, но асфальт был ровным и гладким — похоже, это была довольно-таки образцовая дорога.

— Черт! — громко и со злостью выругался репортер, затем долго стоял в задумчивости, после чего не спеша двинулся дальше — он поклялся себе, что утром позвонит режиссеру, попросит, чтобы съемочная группа не приезжала, и при первой же возможности смоется из этого города.

Женщина-администратор отеля «Домашний уют» преспокойно спала, обхватив голову руками и посапывая. На миг репортер засомневался — попросить ключ или нет (он все еще нервничал из-за Кюльванда), но затем успокоил себя, решив, что сосед по комнате давно спит блаженным сном, и стал подниматься по лестнице.

Кюльванд действительно спал. При свете, просачивающемся в окно, репортер снял пальто, повесил его в шкаф, ощупью достал из чемодана зубную щетку, но тут же вспомнил, что в номере нет ни крана, ни туалета, и тяжело вздохнул. Кюльванд пошевелился и промычал что-то сонно-нечленораздельное. Охающие и стонущие интеллигенты в номере гостиницы захолустного городка, где нет даже возможности помыться, подумал репортер, зажег ночник, выудил из кармана записную книжку-календарь и в графе за прошлый день написал: из проруби вытащили шесть страусов. Прочитал написанное и удовлетворенно улыбнулся. Кюльванд пошевелился, кровать заскрипела.

— Который час? — спросил он сонным голосом.

Репортер ответил, что без четверти час, и осведомился, не хочет ли больной выпить стаканчик воды.

— Со мной все в порядке, — ворчливо отозвался Кюльванд, на этот раз уже не таким сонным голосом. Репортер налил из графина полный стакан воды и протянул научному сотруднику.

— А я-то испугался, что вы насилуете женщин на улицах этого городка, — весело заметил он, глядя на помятое лицо Кюльванда.

— Катитесь ко всем чертям со своими шутками, — сказал Кюльванд, и репортеру почудилось, что голос у соседа взволнованный.

— Я, конечно, точно не знаю, но в городе говорят, — продолжал зубоскалить репортер, однако Таавет на это ничего не ответил. — Да вы не беспокойтесь из-за такой ерунды, я могу засвидетельствовать, что вы спали, — сказал репортер больше, правда, для того, чтобы смягчить свою злую шутку, и начал раздеваться. Он погасил свет и, уже лежа под одеялом, услышал учащенное и неровное дыхание Кюльванда. Бедняжка, подумал репортер, он сегодня малость переусердствовал, сам виноват, никто ему водку силой в рот не вливал, очевидно, имелись тайные причины, заставившие его пить.

И вот теперь, бедняжка, мучается. Странно, вчера мы еще не были знакомы, а сегодня провели вместе почти весь день, спим в одной комнате, завтра каждый из нас вернется к своим делам, и, вероятно, мы больше никогда не встретимся. Мы видели внешние, как бы выставленные напоказ черты и свойства каждого из нас, слышали слова и фразы, не вникая в то, что стоит за ними. Мы действуем, говорим, и никто из рядом находящихся не догадывается, что в действительности нам бы хотелось быть совсем другими. Чужие в чужой гостинице. Возможно, что этот скромный и даже немного стеснительный человек на самом деле садист, замышляет ограбление банка, угон машины, собирается убить свою жену, совращает несовершеннолетних, пишет доносы, клевещет… В самом деле, его приезд в этот город к родственникам кажется каким-то странным, это была заведомая ложь, но в то же время делать ему здесь как будто нечего. Но ведь что-то же заставило напиться этого, по всей вероятности, непьющего человека… Гостиница — это дом, где встречаются чужие друг другу люди, чтобы так и остаться чужими.