Михаил Рицнер - Гудбай, Россия

— Паспорт забрали и заменили его этой визой, — пытаюсь ее вразумить.

— Гражданин, выездная виза в списке документов для выдачи денег НЕ ЗНАЧИТСЯ. Вам понятно? — гневно сказала «касса».

Я не мог это принять и лихорадочно искал аргументы, задавая примитивные вопросы.

— Да, но что мне же делать? Мне нужны деньги для оплаты билетов. Мы уезжаем из страны на постоянное место жительства.

— Я вас понимаю. Поезжайте в Томск и там разбирайтесь, я вам ничем помочь не могу, — бросила кассирша и повернулась к своей подруге, давая понять, что разговор окончен.

— Должен же быть какой-то выход? Не идти же нам на Дворцовую площадь с плакатом на шее? — распалялся я, повышая тон.

Неожиданный тупик казался непроходимым. Очередь, прислушиваясь к нашей перепалке, начинала роптать. Стоящие за мной люди нажимали на меня, стремясь добраться до кассы и решить свои проблемы. Я же не двигался с места и требовал оплатить аккредитив.

— Это вам не поможет. Обратитесь в Росбанк, — посоветовала «касса».

Оказавшись в бюрократической ловушке, мы направились в Росбанк. Там этот диалог повторился трижды с разными ответственными сотрудниками, пока они не поняли, что если не найдется какой-то исключительный выход, то будет публичный скандал на Дворцовой площади, где всегда полно иностранцев. И они нашли выход: был послан факс в Центробанк в Москву с просьбой дать разовое разрешение использовать выездную визу как идентифицирующий документ для оплаты аккредитива. Разрешение поступило, и «касса» деньги выдала. Через два часа я возвращался домой с деньгами, победно размахивая бутылкой водки. Моя семья была спасена. Мы с женой выпили по рюмке водки за то, что стали здесь людьми без гражданства!

В Израиль мы планировали лететь 20 декабря 1989 года рейсом «Аэрофлота» с пересадкой в Будапеште, а далее — компанией «Малев» из Будапешта в Израиль, имея подтвержденную бронь. Отстояв очередь в авиакассе, я был готов уплатить деньги за наши билеты, заказанные ранее. Но не тут-то было. Рейс Ленинград — Будапешт 20 декабря 1989 года отменили. И, чтобы вовремя оказаться в Будапеште, мы могли вылететь только из Москвы! Нам было не смешно, но выбора не было.

Мы заказали такси, сели на поезд и приехали в Москву к родным друзьям — к Бобу и Юле. Расставаться было очень трудно, едем в никуда, ни к кому, ни на что, без языка, денег ($450 на всех) и с двумя детьми, хоть и «мужиками». Спасибо Боре и Юле, они нас выдержали. Последнюю ночь мы не спали.

Московское утро было хмурым, шел мелкий косой снег. С детства не люблю прощаться, а тут надо было расставаться навсегда. Было тревожно и как-то не по себе. Две желтые «Волги» — такси, заказанные накануне, терпеливо поджидали у подъезда с включенными двигателями. В одной поедут чемоданы, а в другой — мы с Галиной и сыновьями. Провожали родные друзья, Боб и Юлия, у которых мы провели последние сутки. Мы уезжали на «постоянное местожительство», что здесь считается изменой родине и делу социализма . На самом деле никто никому не изменял. СССР родиной нам не хотел быть и ею не стал, а мы, в свою очередь, не желали перестраивать их утопический коммунизм и жить в «советском раю». Этим и определялась неизвестность: выпустят ли нас из страны и в каком виде? Впрочем, ждать оставалось недолго, всего четыре часа до вылета из Шереметьево в Тель-Авив с пересадкой в Будапеште.

— Мишка, ты пиши, пиши чаще, — повторял Боб, поеживаясь от холода и пытаясь как-то снять напряжение момента.

Он кутался в куртку, укрываясь от пронизывающего ветра. Юлия, его жена, понимающе молчала, избегая лишней суеты. Да и что тут было говорить, — всю ночь проговорили, вспоминали, курили и пили сколько смогли. Прилегли только под утро. Когда еще свидимся?

— Буду, конечно, буду писать, — отвечал я односложно, сам не зная, чем все это закончится сегодня, — поскорее бы!

Наконец чемоданы скрылись в машине. Мы обнялись с Бобом и Юлей, посмотрели еще раз друг на друга долгим взглядом, как последней затяжкой. Галя и дети застегнули ремни. Дорогу в аэропорт просто не помню. В Шереметьево был обычный людской муравейник. На регистрации два работника аэропорта отнесли наши чемоданы в сторону и перетряхнули все вещи, как при погроме. Хорошо, что обошлось без личного осмотра. После пунктов таможенного и паспортного контроля мы оказались в «чистой зоне» — в изолированном месте с магазинами duty free. Только здесь у меня появилось ощущение «невесомости» от свалившегося груза тревог и суеты последних месяцев — ОТПУСТИЛИ!