Степан Гаврилов - Опыты бесприютного неба [litres]

Стоит ли уточнять, что наркотиков у него и в помине не было?

Маленький район кормил его примерно месяц, но дальше – больше. Шульга переместился в соседний микраш и там совершил подобную операцию, а после, когда страждущие из этой локации перестали покупаться на примитивный до ужаса развод, мой приятель поехал в областной наш центр.

Я точно знаю, что всякая стремная система схлопывается под действием собственных же сил. Это такой постулат метафизического сопромата. Восстав против тупого, слепого кайфожорства, Шульга не придумал ничего лучше, чем бить своего идейного врага его же перчаткой – это его в дальнейшем и сгубило. Короче, если ты задумал доставать деньги из воздуха – ты уж будь так добр, сумей вовремя уйти, не нервируй порядок вещей и мировую гармонию. Халява не бесконечна – это нужно знать всем халявщикам.

С чего я начал про Шульгу? С того, что я бы не обратился к нему даже под страхом голодной смерти. Я и не обращался, это он ко мне пришел. Так что под страхом голодной смерти я просто принял его предложение.

Это было в период золотого Шульгина, как я это называю. Он приехал в мегаполис, где я уже давно жил, перебиваясь журналистскими гонорарами и рисуя статейки про поехавших головой полкашей. Шульгин предложил мне неплохо заработать. Надо было ночью бегать с баллоном и писать на стенах номера телефонов и пару-тройку волшебных слов, вроде: «соль», «спайс», «быстрый». Согласился ли я? Да. Думал ли я, что делаю плохо? Нет. По этому номеру телефона никто никогда не достал бы ничего , а значит, и не умер бы. Может и наоборот, здоровей бы стал.

Так продолжалось пару месяцев. А потом я вызвонил Сашу, сдал квартиру хозяевам, и мы двинули в Питер на попутках. Под Тольятти нас поймал дальнобой Виталя на большом и мощном фредлайнере, кузов которого был набит десятками тонн крабовых палочек. Так что в Питер я приехал, можно сказать, в рыбном обозе.

Когда я сказал Шульге, что выхожу, он заплатил мне оставшуюся долю и сказал сквозь зубы:

– Ты дебил, ты отказываешься от больших денег.

– Шульгин, ты ограниченный мудак. Книжки бы хоть какие почитал.

Глупо я ответил, признаю.

– Если бы я книжки твои читал, я бы сейчас не платил тебе деньги, дебил. Почему ты все время ищешь тяжелые пути? Как терпила, выбираешь самое обломное и стремное. Журналистика эта твоя нищенская. На попутках вот собрался. У тебя ж бабки есть, сядь на самолет или поезд.

И все в таком духе. С ним нельзя было по-другому. Меня вообще напрягали его способы вести дела. Он не останавливался ни перед чем. Обманывать для него было самым простым делом. Он часто, например, проделывал трюк с такси. Впервые я поехал с ним, ничего не зная про это. Он вызвал машину и попросил подвезти нас до больницы. Стояла тихая ночь, мы сели и вежливо поздоровались, наверное, поэтому таксист расслабился. Когда доехали до места, Шульга сказал шефу, что сейчас мы сходим в приемный покой и заберем нашего друга, а потом поедем еще по одному адресу. Ничего не подозревая, я вылез из машины и пошел за Шульгой. В приемном покое нас встретили две дюжины упоротых и удолбанных глаз. Униженные и оскорбленные, травмированные в разных местах молча сидели в очереди к врачу. Некоторые тихо мычали. Пахло хлоркой, немытыми туловищами и больницей. Шульга, не глядя на все это, прошел по длинному коридору, свернул в небольшой закуток, открыл одну дверь, потом вторую и шагнул на улицу. Я последовал за ним. Мы оказались во внутреннем дворе больницы, прошли в другое крыло и вышли на пустой проспект. Таксист остался где-то позади, на соседней улице.

– Шульгин, ты куда? – недоумевал я.

– Мы идем по своим делам, – сказал он мне, сунул руку в сумку и достал оттуда баллон с краской, – напоминаю: ты идешь по той стороне улицы, я по этой.

Денег таксисту он, конечно же, не оставил. Я говорил ему, что так нельзя. Что когда-нибудь… Да ну что я мог ему предъявить? У меня была полнейшая напряженка с финансами, а он мне платил. По законам этого жестокого мира он был умнее, проворнее и вообще во всех отношениях лучше.

Но мой способ жить и радоваться Шульга не котировал. Автостоп, например, он расценивал как попрошайничество, недостойное белого человека. Вот если бы я наебал кого-то из водителей, Шульга проникся бы ко мне уважением.

О том, что его бизнес свернулся, я узнал уже здесь, в Питере. Закончилось все довольно бодро и предсказуемо. После очередной акции в мегаполисе аккаунт его анонимного кошелька просто разрывает. Обычно для вывода денег он пользовался каким-то хитрым способом, закрывающим все лазейки для котов. Средства он тут же уводил на счет своего спортзала, не превращая их в нал. В лыжной секции Шульга делал ремонт, закупал какие-то спортивные прибамбасы или типа того. И вот за пару дней – как плотину прорывает – прилетает столько бабла, что Шульга уже и сам не рад. Чтобы не терять наживы, он кидает деньги себе на банковский счет и выводит в кэш.