Владимир Высоцкий - Песни и стихи. Том 2

И ты как будто предчувствовал свою кончину, когда написал свои предсмертные стихи, в которых есть такие слова:

Дорогая Нина Максимовна, дорогой Семен Владимирович, Марина, уважаемые родственники, близкие Володи. Театр бесконечно скорбит, и не только театр — здесь такое удивительное количество народа — бесконечно скорбит о кончине вашего гениального сына, нашего замечательного товарища.

Вечная память.

Уста говорят от избытка сердца, но бывают мгновения, когда от избытка сердца лучше молчать. Но так уж заведено, чтобы самые разные люди, провожая в последний путь человека, говорили о нём прекрасные слова, наверное, пытаясь этим восполнить то, что не удалось, не смогли или не захотели дать ему при жизни. Но слова остаются, в общем, словами, и поэтому в эти минуты чрезвычайно трудно говорить любому.

Умер народный артист Советского Союза.

В самом истинном смысле этого слова. Потому что его знали все, его многие любили, многие не любили. Но и те, кто его любил — знали, за что любят, и те, кто его не любил, — знали, за что не любят. Потому что он был ясен, конкретен и чрезвычайно талантлив. Для нас это был просто Володя, для кого-то — Владимир Высоцкий, для кого-то — Владимир Семёнович Высоцкий. Но для всех это был человек бесконечно близкий. Близкий. Просто близкий.

Герцен сказал, что человек, поступки которого не в нём самом, а где-нибудь вне его, тот раб при всех храбростях своих. Володя был человеком, поступки которого были внутри его, а не снаружи. И он всегда был человеком живым. Для нас он живым всегда и останется.

Сейчас говорить трудно.

Когда-нибудь мы скажем об этом обстоятельно и, может быть, столь же пронзительно, сколь пронзительна и его работа.

Эта работа — не просто сочетание удачных стихов с удачным музыкальным оформлением, эта работа — очень значительное явление искусства.

Неправда, будто его творчество столь просто, что всеми воспринимается абсолютно с любовью.

Он не кумир людей с низким уровнем, им не восторгаются приверженцы эстрадной пошлятины, он раздражает унылых ортодоксов и шокирует ханжей.

Он истинный поэт, и его широкое и звонкое признание — есть лучшее оружие в борьбе с возбуждённым невежеством, с ложью и так называемой «массовой культурой».

Совсем недавно мы повстречались на Садовом кольце. Он ехал от Таганки к Курскому. Для меня он живой.

Не стало Владимира Высоцкого. Артиста, поэта. И десятки тысяч людей сейчас толпятся на улице. Десятки тысяч хотели и не сумели прийти сюда, чтобы поклониться еу. Значит, он был нужен им, такова их любовь и благодарность за то, что он сделал для них.

Бывают артисты любимые — он был своим, он был нужен миллионам людей нашей страны. Потому что в том, что он делал, было так много души, так много правды, так много хорошей злости. Он был непримирим к тунеядцам, трусам, негодяям. И он любил народ, служил ему, и потому так отозвалось сердце нашего народа на эту тяжёлую утрату.

Сегодня он лежит на этой сцене, на которой сыграны такие прекрасные роли. Они останутся в нас, они не уйдут вместе с ним. Его песни не затихнут, они принадлежат народу. И, думая сегодня о Владимире Высоцком, о нашем коллеге, об артисте, поэте, я думаю, как же нужна наша работа людям, но настоящая, качественная, идущая от сердца. Да, он не щадил своего сердца, он жил вразнос. Его бешеный темперамент подгонял его жизнь, а он, когда особенно было тяжело, просил, кричал: «Помедленнее, чуть помедленнее!» Но, видимо, помедленнее он не мог, — таков был норов, такая была личность.

И вот сердце разорвалось, и его нет с нами. Горько всем нам. Мои товарищи кинематографисты просили низко поклониться тебе, Володя, за всё, что ты сдалал, не только за фильмы, которые остались для нас дорогими прекрасными бриллиантами с твоими ролями. Не только за это. За то, что ты был таким — низкий тебе поклон.

Умер Владимир Высоцкий. Прекрасный артист, оригинальный поэт и замечательный, любимый народом певец.

Как щедро одарила его природа! И как нещедро, жесточайше скупо отпустила ему дней на земле.

В музыку 60–70 годов он внёс ноту высокой проникновенности, силы, жизнелюбия. Он пропел много печального о времени и о себе, и он же наградил нас — тех, кто с любовью собирал его записи, кто пел с ним вместе его песни, кто их слышал случайно из распахнутых окон — награждал нас подлинной поэзией, страстью и мужеством, необходимыми для жизни.