Анна Бру - Панк-хроники советских времен

— Оставь её в покое!

Он подмигнул мне. Я подмигнула ему в ответ и ещё больше запуталась, не столько от алкоголя, сколько от самой жизни. Я чувствовала, будто как в старой русской сказке я была в болоте, которое с каждым шагом становилось всё более непроходимым и таинственным. Нас окружал дремучий лес. Мне показалось, что я мельком увидела за окном между занавесок избушку на курьих ножках, где нас ожидали баба Яга и Кощей Бессмертный.

Тогда опасность не представлялась нам реальной. Теперь я ясно вижу, что мы были как циркачи под куполом: балансировали на трапеции без поддержки. Мы считали себя бессмертными и непобедимыми. Я вспомнила, как в детстве мы играли в жмурки в подъездах старых домов на широких лестницах. Одному игроку завязывали глаза. Он или она пытается поймать других, в том числе меня. Я бесшумно перелезаю через перила и повисаю на вытянутых руках на металлических перкладинах, в то время, как ничего не видящий из-за повязки на глазах, неумолимо приближается и пытается нащупать меня, повисшую на перилах. Я перемещаю руки, чтобы он меня не обнаружил. Я продолжаю повисать то на одной, то на другой руке, тихо балансируя в воздухе, стараюсь остаться незамеченной. Ослепленный проводит рукой по полу. Теперь мне приходится действовать — прыгнуть на нижний этаж в неизвестность и попытаться не умереть и не покалечиться. Безопасно приземлиться после прыжка — это специальный навык. Отец учил меня пружинить при приземлении. Я вспоминаю, как мне удаётся прокрасться мимо ослеплённого повязкой охотника. Все затаили дыхание. Я крадусь, втягивая в себя живот, и крепко стискиваю зубы, чтобы не расхохотаться. Я проскальзываю мимо ничего не подозревающего ослеплённого — теперь меня никто не сможет поймать. Я победила! Но только до следующего раза.

Бутылка водки всё ещё стояла на столе, накрытом кружевной скатертью. Оккультист разлил её в маленькие хрустальные рюмки:

— Осторожно, — сказал Оккультист, — это наследство от моей прабабушки. Она была балериной — ученицей Нижинского в театре Дягилева до революции. Она была знакома с Распутиным.

Он посмотрел на меня:

— Знаешь Распутина?

— Лично я его не знаю — сказала я.

Он улыбнулся:

— Слава Богу! — вскричал он. — Давайте выпьем за Распутина, мать его так!

Хрусталь был изящен и имел исторический вид. Степан сказал:

— Если мы настоящие панки, мы не должны использовать хрусталь. Это не в характере! Доставай гранёные стаканы, бандит! У тебя есть, чем занюхать?

Холодильник Оккультиста был полон дорогой и редкой снедью. Маринованная рыба, севрюга горячего копчения, лосось и так далее.

— В холодильнике Оккультиста есть ещё кое — что, — сказал Степан, — смотри!

Он вытащил банку черной белужьей икры.

— Это совершенно анти-панк, — сказал Степан, глядя на банку. — Это профанация! Твои родственники за черную икру целуют коммунистам задницы!

Он пристально вгляделся в глубину пещеры, в холодильник.

— Мать моя женщина!

Повернувшись к нам, Степан вытращил глаза точно так же, как Буба-Символист.

— Французское «Шампанское»! — здесь Оккультист завизжал от восторга. — Насрать на родственников! Стёпа, открывай бутылку!

Оккультист велел Степану выстрелить пробкой в потолок. Но из этого ничего не вышло. Шампанское было холодное. Лишь струйка дыма растворилась в воздухе, покидая бутылку, как джин в сказке «Волшебная лампа Алладина». Важным фактом было то, что эзотерические и оккультные силы по мнению Оккултиста действительно существуют, и что старые хрустальные рюмки хранили тайну отношений его бабушки и Распутина. Пить из них, могло бы стать частью странного спиритического эксперимента, так как они принадлежали поколениям до нас. Неожиданно Оккультист схватил банку черной икры из рук Степана и выбросил ее в открытое окно. Степан зааплодировал. Смесь водки и «Шампанского» начала действовать на нас, как говорят, исподтишка, как настоящее колдовское зелье.

Мы заговорили о Распутине. Я сказала, что мало знаю о Распутине, кроме того, что он был фаворит царя Николая Второго, поскольку он лечил царевича Алексея он гемофилии. Оккультист сказал, что Распутин был также фаворит царицы. Причин для этого было много. У него была книга воспоминаний о Распутине, написанная ювелиром Николая Второго, который Распутина хорошо знал. Оккультист снова улыбнулся своей большой белозубой хитрой улыбкой:

— Меня назвали в честь Распутина. Я его потомок, я это чувствую.