Евгений Суворов - Голос [сборник]

— А сейчас как?

— Пишет, что доехала хорошо.

— А раньше она к врачам обращалась?

— Что вы! Я ее насилу уговорила!

Чтобы достать конверт с адресом, Лиля села рядом со мной, открыла ящик стола. Когда она протянула мне конверт, ее длинные пальцы коснулись моей руки, а Лиля как ни в чем не бывало смотрела на меня широко открытыми глазами, и у меня было ощущение, похожее на то, какое я испытал, когда находился в предгорьях Саян и с обрывистой скалы смотрел вниз… Она как будто не замечала, что мы сидим так близко, — я ощущал жар ее сильного молодого тела, когда она нечаянно касалась меня. Она, сама того не зная, вселяла в меня новые надежды, и я снова верил, что жизнь моя только начинается. Лиля что-нибудь доставала и не торопилась от меня отклониться, а когда садилась, то глубоко вздыхала. Я с волнением перечитывал адрес на конверте. В Совкином почерке мне все нравилось — рисунок каждой буквы, выведенной густыми химическими чернилами, и что буквы были большие и неровные, похожие на школьные, и даже точка в конце адреса! Но почему на конверте девичья Совкина фамилия — Карагодина, а не Королькова, по мужу?

— А они не расписывались, — сказала Лиля. — Вы ведь знаете, мой отец погиб на фронте?

Я кивнул.

— Мои дедушка с бабушкой тоже не расписывались, а всю жизнь прожили, как другим и не снилось! Ну, кто сейчас построит такой дом для своей невесты? А дедушка построил. Вы не думайте, тогда он молодой был… Ну, вот как вы… Представляете, как они любили друг друга: на один день не могли расстаться!

Лиля посмотрела на меня так, будто успела во многом разочароваться, а человека, которого бы она полюбила на всю жизнь, нет и не предвидится.

«Лиля, я вас очень люблю, — хотел сказать я, — так люблю, как никого на свете!»

Я ведь, оказывается, давно ее любил, но по-настоящему, до безнадежности, влюбился вот сейчас, когда увидел ее! Теперь-то я не сомневался, что смогу бросить город, — зачем он мне без Лили? Чувства мои смешались: в одно и то же время я был самым счастливым человеком и самым несчастным! Я как бы проваливался в небытие и возвращался из него обновленный… Неужели она не понимала, что и я так же думаю, что мы с нею похожи, что мы созданы друг для друга?! И какая это будет ошибка, если пути наши разойдутся! Я готов был кричать: что со мной, почему я не говорю тех слов, которые шел сказать? Ведь они были! И сейчас есть! А потом… потом Лиля выйдет замуж за того, кто ее не любит, а я женюсь на той, которая не любит меня?

Я начал быстро говорить, и, когда мне казалось, что вот-вот я скажу что-то очень важное, то, что и нужно было сказать, Лиля чуть-чуть дотронулась до моей руки своими нежнейшими пальцами: не надо.

— Да вы не переживайте, — стала успокаивать она меня. — Я же ничего не говорю, вы хороший человек… Я чуть не влюбилась в вас…

Мы пили чай с новым голубичным вареньем, и вот что я услышал от нее:

— Я полюблю кого-то и выйду замуж. Вот и все.

— А если он тебя не полюбит?

— Полюбит, — уверенно сказала Лиля. — Ведь это будет зависеть от того, насколько сильно я полюблю. Ну, а если не полюбит, пусть идет своей дорогой.

Не было отчаяния, не было того, что вот я отвергнут и все кончено, — ко мне возвращалась далекая, такая знакомая и вечно новая музыка, которую я услышал, когда мы с Лилей сели за стол и когда солнце вышло из-за сосен и осветило нас и всю комнату… И вот что меня утешало: как я лучше делался от хороших книг, картин, песен, так же я делался лучше от знания того, что в мире, совсем недалеко, можно сказать рядом, живет Совка. Может быть, от восторга и от самой чистой любви я робел перед ее дочерью, и ее неполный отказ только подтверждал то, о чем я только что говорил, — она была гостеприимна, она позволяла очаровываться ею, она подсказывала мне, как и Совка, что-то большое, огромное, чего я никогда не должен забывать. И когда я проникнусь этим чувством по-настоящему, когда я хорошо буду знать, кто я, зачем я, без чего я не смогу жить, тогда мне и в любви повезет. Лиля, как и Совка, подталкивала меня к этой мысли пусть даже неосознанно, потому что они и были всем этим миром, к которому я, тоже неосознанно, всегда стремился. Но теперь, когда я осознал это, жизнь моя сделалась во много раз привлекательней, и никакие неудачи не сломают меня.

…Жену я себе выбрал, похожую на Совку, — волнистые длинные волосы, только у Совки они белые, как лен, а у моей жены — черные, цыганские. Взгляд, фигура, движения были Совкины, как я их себе представлял. Глаза у Совки, мне это хорошо запомнилось, зеленые… И у моей жены тоже.