Евгений Суворов - Голос [сборник]

— Лет двадцать. Сразу после войны.

— Да-a, Иван Захарович, жизнь у вас сложная… Если судить по рассказам, то не все совпадает… Вы только никаких номеров не выкидывайте — фантазия у вас богатая!

— Номеров, про которые вы думаете, не будет! — весело сказал Иван. — А то, что пообещал, сделаю! Один вопрос можно, Георгий Алексеевич?

— Пожалуйста!

— Кто на меня нажаловался? Бадейников?

— Угадали, Иван Захарович.

— Спасибо, что сказали. А то я переживать начала думаю, а вдруг не он?

— Вы не ошиблись, Иван Захарович, не он один… Скажите спасибо шангинскому бригадиру и Михаилу Александровичу!

— Я могу сказать спасибо не только им…

— А кому еще?

— Председателю сельсовета. Старшему брату шангинского бригадира, — пояснил Иван.

— Да, он тоже хорошо говорил. Защита у вас, Иван Захарович, надежная.

Иван опустил голову и задумался: «В самом деле все хорошо или главный разговор впереди? Неужели он со мной в кошки-мышки играет?»

Зашел Бадейников подписать какие-то бумаги. Иван заметил: ох, как хотелось ему остаться и послушать! Это и председателю бросилось в глаза, и он так выразительно взглянул на празднично разодетого счетовода, что тот, уже остановившийся послушать и уже приглядывавший стул, на котором бы можно было посидеть, круто повернулся на месте и исчез за дверью. Как ветром сдуло!

«Ну, вот что надо человеку? — Иван глядел на бесшумно закрывшуюся дверь, за которой, ему казалось, Бадейников остановился. — За что он меня не любит? Что он лезет со своими документами именно в то время, когда я сижу у председателя? Хочет посмотреть, как у меня идут дела? Хорошо идут, лучше, чем у тебя!»

— Иван Захарович, звонил шангинский бригадир, просил не ругать, что вы не дали трактористу распахать бугор. Так вот, я вас не ругаю…

Иван слушал председателя почти что не дыша.

Кто-то приоткрыл и закрыл дверь. Сухарев оглянулся и продолжал:

— Мне Михаил Александрович рассказал про вашу жизнь… Околдовала вас с Марьей заимка, что ли?…

— То-то и оно, — ответил Иван, огорчаясь, что ничего-то председатель не знает о нем. Разве Михаил Александрович так расскажет, как бы Иван сам о себе рассказал? Но когда рассказывать? Да и кто будет слушать? Всем некогда! Да и нужды не было рассказывать… Жил себе и жил. А теперь как-то так все повернулось, что Иван чуть не каждому должен объяснить, что сейчас он не такой, как о нем думают, и раньше был не тот, за кого принимали… Вроде как все время жил под чужим именем! Да это целую книгу написать можно, если Иван начнет рассказывать про свою жизнь! «Был бы пограмотнее, написал бы! А так что человека мучить, у него и без меня дел хватает! И на том спасибо: у меня не был, заимку, наверно, хорошо не видел, а разобрался… По всему видать — хорошего человека прислали! А если бы по-настоящему поговорили, и не в конторе, а на заимке?! И ему бы, и мне интересней было…»

— Хорошо принял, спасибо, — поблагодарил Иван председателя, когда тот перестал говорить по телефону. — И я, когда будешь на заимке, хорошо приму: карасей наловлю, лодку дам покататься.

— У тебя лодка есть?

— Есть. На большом озере.

— Я по берегу проезжал, не видел.

— Стоит возле перехода! За кустами! Шофер разве не сказал, когда мимо проезжали?

— Про лодку ничего не сказал.

— Миронов бы не утаил.

— Что-то я тебя, Иван Захарович, не понимаю: какой смысл шоферу утаивать, что на озере есть лодка?

— А такой, что понравится тебе и озеро, и лодка, и поляна, и ты будешь лучше ко мне относиться… Это ж мой родственник — твой шофер!

Председатель засмеялся:

— Да, я совсем забыл, что с родственниками у тебя плохие отношения. Не горюй, Иван Захарович, я тебя и с родственниками помирю!

— Хорошо бы, — согласился Иван. — Я-то с ними не ругался.

— А за что они на тебя сердятся?

— Денег не даю.

— А что они, сильно нуждаются?

— Сейчас-то какая нужда, а раньше — было!

— Ну и выручил бы!

— Так у меня тогда у самого не было!

— Сейчас бы помог.

— Своим — ни за что! Чужим — другое дело!

— Что-нибудь еще есть ко мне? — спросил Сухарев.

— Пока что разговором доволен, — ответил Иван.

— Почему «пока что»?

— Я еще не дойду до заимки, а ты возьмешь да передумаешь. Прощайте тогда, бугор с поляной!

Иван схитрил: не об этом он хотел сказать председателю, своим ответом он только прикрылся, — рано еще было выдавать тайну.

Председатель, конечно, не мог проникнуть в замысловатый ход Ивановых мыслей и ответил, принимая Ивановы слова за чистую монету: