Надежда Михайловна - Дорога в никуда (СИ)

Он каким-то внутренним чутьем угадывал её настроение, частенько они стояли обнявшись и молча любовались всеми видами, да и зачем слова, когда оба чувствовали одинаково, Марк с изумлением говорил Ивану:

— Вань, представляешь, я начинаю что-то говорить, а она договаривает, именно то, что я имел в виду.

— Во, я тебе сколь лет твердил про единение душ? А ты все хахакал!

— Беру назад свои слова.

— Марк, такие вот женщины, они настоящие, вроде обычная, а что-то в душе у них такое имеется, что прикипаешь намертво! Вон я свою упертую…, за косы, казалось, понравилась! Ну мало ли, я мальчик столичный, молодой сколь ещё будет… А улетела, и как свет повсюду выключили… вот и рванул за ней, пока не увели. Хорошо, ты меня надоумил на заочное перевестись тогда. А сейчас иной раз подумаю, а пройди я мимо, упустил бы и жил бы пресно! Вот и тебе Господь послал свою вторую часть души, она у тебя такая… неизбалованная, не капризная, видно, досталось девке в жизни, а за одного битого, сам знаешь.

— Знаю, Вань, стараюсь — ей хорошо и у меня на душе радость!!

И была ещё вертолетная экскурсия, Лида было поворчала, что очень дорого, но Марк и слушать не стал:

— Такое случается раз в жизни!

С какой неохотой улетали Марк и Лида… Нагруженные камчатскими дарами.

— Для ребятенка вашего и снохи, — гудел Иван, — глядишь, внучка поскорее сгондобят, мы вас теперь всегда ждем. Как сможете — приезжайте!

Прилетели в Москву, их встречал сын, который убил Лиду словами, когда они уже ехали домой:

— Мам, звонил дядь Коля Носов, — он сделал долгую паузу…

— И что? — догадываясь, что случилась какая-то неприятность, спросила Лида.

— Да эта, дурищща-Маринка, собралась на десять дней отдыхать, сказала, опять летят с Петькой в Болгарию…

— А… черт понес в Таджикистан? — дополнила Лида.

— Ну да, Петька сумел позвонить Коле из аэропорта, что летят в какой-то Душамбе, а тот спьяну не догнал, прочухался утром, смску почитал и забегал…

— И что? — холодея спросила Лида.

— Тишина, телефоны вне доступа, две недели уже как. Подал заявление, там говорят — песня долгая. Пока пошевелятся, пока договорятся. В общем, то, что она дебилка, понятно, но пацана жалко.

— Да, убила бы сучку, идиотка!!!

Дома прозвонилась Наталье, та горестно причитывая, сказала, что очень большая вероятность, по словам Володи, не узнать ничего и не увидеть больше их.

— Будет что-то, сразу же сообщу, но, Лид, какая дура?? До слез ребенка жалко, как-то он там сейчас, брр, жутко представить!!

Лида запечалилась, понятно же, что ничего хорошего там не будет.

А Андрюха весь вечер внимательно приглядывался к браслету на руке матери, который Лида снимала только на ночь.

— Это ты на Камчатке такой нашла?? Я же помню, что ты всегда такой хотела??

Лида сказала одно слово:

— Потом!

И поздно ночью, когда крепко уснула Катюшка, сын негромко постучал к ним в комнату:

— Мам?

— Заходи, сын! — Лида, устроившись в кольце рук Марка, негромко сказала:

— Сын, ты помнишь, кто тебе посуду дарил, тарелки квадратные, набор целый??

— Девчонки из класса, а что? Я ещё из пакета их вынимал, пристали: посмотри да посмотри.

— И там не было маленькой такой коробочки?

— Ничего там больше не было, я пакет уронил, поднимал — пустой был.

— А дома я вот что там нашла! — Лида протянула ему коробочку.

Он открыл, Лида положила туда браслет и карточку с одним словом — осторожно взял карточку, прочитал, повертел кусочек картона, посмотрел на просвет, осторожно, как-то нежно погладил браслет и поднял на Лиду повлажневшие глаза:

— Мам, Лешка!!

Он не спрашивал, он утверждал. И Лида поверила, поверила, что жив её хулиганистый непредсказуемый сынок.

— Мам, — сглотнул сын, — эта падла в ботах объявиться не может, откуда-то точно узнал про наши свадьбы и не выдержал!

— А не может быть, что кто-то просто долго держал этот браслет у себя??

— Мам, ты что Лешку не знаешь, он же никогда долго выжидать не умел. Мам, поверь моему чутью, я его с рождения знаю, как облупленного, ух как бы я ему рожу начистил, с огромным удовольствием, от всей, как говорится, души, за тебя, за твои слезы, за тоску по нему, сволочуге, и твою и мою!! Гад он, но живой, мам. Поверь мне!

— Сын, но говорить о нем… — начал Марк.

— Марк, я большой мальчик и кой чего повидавший, знаем мы трое и все! Мам, ну что ты плачешь?

— От радости, Андрюш, я сомневалась немного, но ты так уверенно говоришь, что он… — у неё дрогнул голос, — живой. Сынка, это же…