Дониэль Клейтон - Хрупкие создания

– Кажется, это платье Кэсси.

Элеанор произносит это медленно, словно могу не расслышать. Она поднимает взгляд, но в глаза не смотрит. О Кэсси мы не вспоминаем. И о том, что я сделала – или не сделала с ней – тоже. Забыть бы еще, как я заставила замолчать Анри. Но ведь потому я и узнала это платье: Кэсси была в нем год назад, осенью, на вечеринке, которую я всегда устраиваю в сентябре. Оно есть на сотне фотографий оттуда. Она кружилась в нем весь вечер, говорила, что ей нравится, как ткань облегает ноги.

Громко сглатываю: вечер перестает быть приятным.

Наша машина стоит на обочине. Я заталкиваю Эл внутрь и бешусь оттого, что она посмела надеть что-то из гардероба Кэсси, да еще и напомнить мне об этом. Она никак не перестанет извиняться.

– Сначала на угол Семьдесят пятой и Пятой, – кидаю водителю.

– Дом Лиз? – удивляется Элеанор.

– Да, она идет с нами.

– Ты уверена, что это хорошая идея?

– А что, если даже нет? – Смотрю на нее так, словно она вдруг заговорила на китайском.

– Ты вообще говорила с ней после того, как она ушла? – В глазах Элеанор плещется сочувствие.

– Только онлайн. Но она в порядке. Ходит в школу и все такое.

В новой школе Лиз все носят дорогущие блейзеры и покупают поддельные документы. А еще там учится куча детей знаменитостей.

– А ты с ней почему не говорила?

– Она не отвечает на мои сообщения. Лиз все еще танцует?

Странно, что они не разговаривают. Как-то все слишком быстро изменилось.

– Взяла перерыв до летних интенсивов.

Машина останавливается перед шикарным зданием в Верхнем Ист-Сайде. Швейцар открывает дверь затянутой в перчатку рукой. Прошу позвать Лиз. Мгновение спустя она уже внизу – в обтягивающем ярко-розовом платье, на каблуках и с огромными золотыми серьгами. Выглядит так, словно выпала прямиком из какого-то ужасного музыкального клипа. Ноги у нее совсем как палки, и это стремное платье постоянно задирается, потому что ему не за что зацепиться. Она кидает на сиденье свой платок, а потом залезает в машину сама.

Открываю рот, чтобы прокомментировать происходящее.

– Даже думать не смей, – выплевывает Лиз. – Я наконец-то смогла в него влезть.

Элеанор смотрит на меня, и взгляд ее говорит «да она с ума сошла».

Не могу не согласиться, но уже поздно, а я намерена повеселиться. Не знаю, чего ожидать, но мы едем в центр, в клуб, куда нас точно пропустят. По крайней мере, Лиз убедила меня в этом.

Они с Элеанор обсуждают ее новую школу, а я пытаюсь следить за разговором, но у меня плохо получается – мысли постоянно возвращаются к Кэсси, Алеку и Анри. Останавливаемся у клуба – я готова влить в себя что-нибудь новенькое, что-нибудь восхитительно-алкогольное. Достаем наши поддельные документы. Занятно. Так делают все подростки в Нью-Йорке, если послушать мою маму, телевизор или почитать какой-нибудь желтый журнальчик, доживающий свои дни на столике в студенческой комнате отдыха.

Внутри все совсем не так, как я представляла. В воздухе разлит запах алкоголя. Интерьер мне нравится – высокие потолки, винтажные зеркала, дорогие картины, подсвечники, но в баре только пластиковые бутылки с дешевым пойлом и ведерки со льдом, в которых лежат банки пива. Мы одеты явно не по случаю. Тут все в легинсах и драных футболках, тяжелых ботинках и жилетках из искусственного меха. И мы тут явно моложе всех. Остальные уже наверняка в колледже или даже давно выпустились.

Элеанор сразу сдувается:

– Иу. Может, ну его? У нас с утра пилатес.

– Да всего на часок.

Я веду ее вперед. Лиз уже исчезла в толпе, словно она создана для этого места.

– Ты куда? – кричу ей.

– Ща вернусь.

– Я принесу нам выпить, – говорю Элеанор, которая все еще выглядит крайне недовольной. – Да ладно тебе. Это ж приключение!

– Ты пьешь? – Элеанор поджимает губы в отвращении, словно я признала, что обмочилась на глазах у всех или вытатуировала лицо мистера К. у себя на животе.

– Всего один стаканчик. Водку? – спрашиваю. – Ну и ладно.

Элеанор выглядит так, словно вот-вот мне возразит, но я скрещиваю руки на груди, готовая к обороне.

– Что с тобой творится вообще? – Она качает головой совсем как мать. Не моя мать. Любая.

– Неделька отстой, – объясняю. – Хочешь об этом сейчас поговорить?

Элеанор в сандалиях, и я ужасно хочу наступить ей на пальцы. Шпилькой. Хочу раздавить ей кости – и представляю это так явственно, что мне приходится сделать шаг назад и прикрыть глаза на пару секунд, чтобы вернуть себе контроль.