Дониэль Клейтон - Хрупкие создания

Сегодня я пытаюсь сделать то же самое, но в последнее время мистер К. не говорил мне ничего более личного, чем «Работай больше». Но девочки об этом не знают. Они все еще видят во мне мессию, через которого говорит балетный бог. Видят настоящую Снежную королеву, что появляется из вьюги и предсказывает судьбы.

Громко вдыхаю и аккуратно накладываю тушь по всей длине ресниц. Руки наконец-то перестают дрожать. А потом я слышу музыкальный смех Джиджи.

– Алек! – Ее голос похож на нежное облачко. А следом – легкий полувздох, который сглаживает все углы его имени.

Не выдерживаю – поворачиваюсь. Нахожу их взглядом, и из меня рвется какой-то странный животный звук. Джиджи стоит у зеркальной стены недалеко от входа в раздевалку, а Алек придерживает ее ногу – так осторожно, словно она может разбиться. Разлететься на кусочки, истечь кровью, и слабостью, и болью в любое мгновение. Одна его рука обвита вокруг крошечной, готовой сломаться стопы, а вторая лежит на внутренней стороне ее бедра – Алек помогает ей с растяжкой. Ее нога так высоко, что почти параллельна телу. Они стоят так близко, и на его лице та самая, особенная алековская улыбка. Он не отводит взгляда, даже когда Джиджи опускает глаза и смеется. Алек всегда надежен и силен. Об этом я знаю даже чересчур хорошо.

Тревога растет. Джиджи там, в костюме, который должен быть моим, – сливовом с золотом, расшитом бисером. Парень, который тоже должен быть моим, дышит ей в шею. Моменты, которые были когда-то моими, украдены из-под самого моего носа. Украдены и выставлены на всеобщее обозрение. Камзол Принца не застегнут, и я вижу его обнаженную грудь. Джиджи легонько дотрагивается до кожи, словно делала это уже сотню раз.

Мышцы деревенеют, ноги не слушаются, и я чувствую набранные после Дня благодарения килограммы так же явственно, как тяжесть промокших джинсов. Единственное лекарство, то, что успокоит меня, вернет меня в собственное тело, чтобы я смогла станцевать партию Снежной королевы и снова всех в себя влюбить, – это руки Алека на мне, его шепот, его прежнее отношение. И это обязательно случится. Мы снова будем вместе.

По крайней мере мой костюм прекрасен, и кожа блестит, словно обсыпанная волшебным порошком фей. Я выгляжу по-королевски, пусть совсем не чувствую себя так.

Я справлюсь.

Отхожу от зеркала и направляюсь к Алеку. Встаю так близко, чтобы почувствовать тепло его кожи, чтобы наши руки соприкасались. Он отодвигается, но я упрямо следую за ним.

– Приветики. – Пытаюсь скопировать легкость, которая звучит в голосе Джиджи, но выходит плоско и слишком глухо. Нужно пользоваться своей силой, а не чужой.

– Привет. – Алек улыбается, в уголках его губ обозначаются ямочки, но улыбка эта ненастоящая. Он все еще держит ногу Джиджи, хотя я тут, прямо перед ним. Ему что, совсем нет до этого никакого дела?

– Давай прогуляемся, – выдыхаю, имею в виду: давай выйдем в зал, давай поцелуемся, давай поглядим на снегопад, и ты скажешь, как я великолепна на сцене. – Ты не против, Джиджи? Украду ненадолго твоего… партнера? У нас просто есть маленький особенный ритуал…

Джиджи краснеет и выдает тысячу разных жестов: пожимает плечами, машет рукой, дрожит. Как мило.

– Мне некогда, не видишь? – Алек опускает ногу Джиджи на пол. Его пальцы задерживаются на ее лодыжке, и он не торопится выпрямляться. Джиджи затихает.

– Может, после? – предлагаю.

Другая девушка уже бы сдалась. Алек ведь сказал, что у него нет времени, – значит, быть со мной он не хочет. Он порвал со мной и льет слюни по другой девчонке, льнет к ней, как кот. Но мне все равно. Она – ничто. Глупая девственница. Проходящее увлечение. Я не позволю нашим отношениям с Алеком исчезнуть, как луже на солнце, словно мы какая-то случайность.

Мы будем вместе.

– Да, может, – мямлит он.

Я никогда не слышала, чтобы Алек так говорил. Словно вообще не хотел этого произносить.

– Мне нужно собраться, – продолжает он чуть громче, но все еще словно бы не своим голосом. – А то скоро начало. Окей?

Не знаю, чьего разрешения он спрашивает, но вряд ли моего.

Джиджи краснеет. Моя тревога разбавляется гневом. Тело словно жужжит – слишком уж в нем много разных чувств. Я не смогу танцевать, если не успокоюсь. У Снежной королевы не дрожат ноги и не кипит кровь.

Не говоря больше ни слова, Алек уходит, и я вдруг очень хочу заплакать, это желание душит, слезы подступают к горлу, как инородное тело.

– Боишься? – спрашивает Джиджи, словно ей страшно, а я такого даже представить не могу. Она не похожа на того, кто легко пугается, судя по последнему семестру. Такое ощущение, что все произошедшее никак на нее не повлияло.