Я спродюсирую великий фильм – будущее мелькало у меня в голове. Ребята сейчас едут в Канны с короткометражкой «Календарь» и там возьмут приз, продюсеры будут вертеться рядом, и через год мы точно запустимся. Я не заслуживаю такого счастья. Я дьявол. Я не святоша, почему я не ем мяса? Мне нужно мясо убитых животных. Я зло, и я люблю зло в себе. Я зашел в макдональдс и выбрал самый стремный и здоровый бутерброд с говном.
Короче, карточка моя почему-то не проходила, не читалась в макдональдсе. Мне нужно было попасть в ад, но я застрял на входе.
– Блять! – заорал я. – Дайте мне говна срочно, срочно, мне нужно в ад, меня там ждут.
Люди с детьми отшатнулись от меня. Очередь заволновалась. Кассирша улыбалась мне, она на этих вратах повидала и не такое.
– Карточка не проходит.
– Пожалуйста, – взмолился я.
Ко мне подошел уборщик и попробовал вытолкать.
– Может, хоть немного на швабре осталось?
Я наклонился и попытался лизнуть швабру. Я весь был потный, меня трясло.
– Мой фильм скоро запустится, – сказал я.
– Вам лучше подождать снаружи.
Я думал, что мне надо броситься под машину. Но я застрял, как бы видя развилку судеб. Одновременно умирая, сходя с ума, становясь бомжом. Не то. Это не то, что я должен делать.
Потом пошел в «Шоколадницу» и попросил администратора вызвать мне скорую. Скорая приехала, уехала. Меня не забрали. Я не понимал, кто я такой. Пожалуйста, заберите меня в психушку, уговаривал я. Похоже, я сбежал оттуда. Случилось что-то страшное. Я понял, что моя жена умерла. Даша умерла, а я сижу тут и пытаюсь скрыть от себя этот факт. Потом я вспомнил, что умерла не она, а моя мать. Че за хуйня, че за путаница, это было. Да, все верно, такое точно было, мать умерла. А с женой-то что? Потом приехала Света Черникова, бывшая жена Михаила Енотова.
– Мне надо к Роме Каримову на собеседование, – сказал я. – Он звал меня писать для него.
Света не поддерживала мою идею, но свозила меня к Роме. Помню очень смутно, что я пил вино у него дома, общался с ним и его продюсершей Яной. Они предлагали мне взять какое-то тестовое задание на дом, но я сказал, что готов выполнять все сразу – я пишу очень быстро и сразу начисто.
– Это же просто для меня. Мне не нужно думать, сцена сразу возникает в голове.
Мы посидели так пару часов.
Света была как моя мама, а я как ебанутый малыш.
– Мне кажется, тебе надо проспаться, – сказал Рома. – Ты сейчас решаешь какие-то проблемы. Душу что ли дьяволу продать пытаешься?
Мы поехали к Свете домой, на съемную квартиру. Она мне дала укулеле и велела играть. Я прыгал с укулеле, мне казалось, что мы дети, нам лет по восемь. Хороший был вечер, кажется, скоро я сошел с ума окончательно. Помню, я принимал душ, а Света зашла в ванную что-то достать из стиральной машинки. Я прикрыл срамоту, а она махнула рукой, как будто я был ее сыном, и сказала:
– Да можешь и не прятаться.
Мама? – подумал я. И вдруг вспомнил, что в 2005 году, когда мы поступали во ВГИК, у Светы было прозвище. Мы ее звали мамой, потому что она жила одна среди мужиков в большом зале-казарме и никак не реагировала ни на кого в сексуальном плане.
Но теперь надо вернуться в декабрь шестнадцатого. Когда меня первый раз привезли в психушку, я пообщался с психиатром. У меня в голове что-то взорвалось, но я не умер.
– Блять. Я же бог. Смотри, идиот.
Я встал и попытался открыть дверь.
– Ты куда собрался?
– Я сейчас ее открою, и за дверью меня будет ждать жена. И Костя. У меня все хорошо. Это я моделирую мир.
– Нет, у тебя не очень хорошо все, судя по всему.
Дверь не открывалась, я дергал за нее. Как так. Только что же в голове был взрыв, но ничего не произошло. Я не умер. У меня же давление под двести сейчас. А мне похуй, мне можно голову отрезать, а я буду ходить.
После этого мне дали пижаму и вкололи галоперидол. Здоровенный санитар держал меня, а милая тетенька вколола мне ударную дозу прямо в очко.
Я забрал укулеле у Светы и катался с ним по друзьям. Я застрял в гостях у Саши Тананова, оператора, с которым мы снимали «Холодно», «Русский лес» и «Арбузные корки». Короче, я почти не спал и делал параллельно сто проектов. Потом пошел в магазин и вообще забыл все. Я не понимал ни языка, ни реальности, ничего. В одной руке у меня была бутылка вина. В другой упаковка станков для бритья.
– Ээээуууафывафвыа? – сказал я какому-то мужику.
Тот отшатнулся от меня. Я не понял, что это значит. Замахнулся бутылкой, потом станками. Вдруг я почувствовал, что мужик меня сейчас убьет. Он пошел на меня, схватил за грудки. Я прочитал его мысли, понял, что единственное, что меня сейчас спасет, это фраза:
Читать дальше