Wind-n-Rain - Костолом

— В-вы экстрасенс? — Ксюху накрывает волной удушающего стыда. Ей неудобно произносить подобное вслух, и в то же время, не спросить она не может. — Вы умеете читать мысли людей?

— Читать — нет. Видеть — да. Но это не легко. Нужны определённые обстоятельства, а с моим образом жизни я почти никогда в них не оказываюсь…

— Тогда… Я не понимаю…

Ну не рассказывать же ей, как он бродил по её видениям, лёжа на бережку, пока Ольга сторожила их сон?

— Этот разговор — ни о чём. Помощь нужна? Да или нет?

— Да! Да! — не выдерживая, Ксюха почти кричит. Жуткое чувство: лишь бы отстали, лишь бы оставили в покое, что угодно — только бы перестали давить. Да, она чувствует, как на неё давят, вжимают в сиденье стула, заставляя скукоживаться… Она сама сюда пришла. — Но Вам-то это зачем? Зачем Вам мне помогать?

— Зачем — пока не знаю. Но надо — это точно. У судьбы свои задумки, и нам они не всегда очевидны. Думаю, разберёмся сперва с твоей бедой, что же до меня… Потом видно будет. А сейчас — слушаю.

Поняв, что тянуть больше некуда, Ксения поджимает губы, отводя глаза в сторону, и готовится говорить. Собеседник же, усевшись на стул, пододвигается ближе и остро, настойчиво пытается заглянуть ей в глаза. Буквально ловит её взгляд, как скользкую рыбёшку на крепкий крючок. Она чувствует его горящим ухом, горящей щекой. Негде прятаться. Её взгляд он всё же цепляет и удерживает. Его глаза бездонные — чернее чёрного, из них не вынырнуть, как ни старайся. И едва Ксения это осознаёт, ей мгновенно становится спокойно. Спокойно говорить обо всём, смотря в чужие глаза? Звучит, как небылица.

— Короче, мой бывший парень… Он меня преследует. У него есть подельники. А вчера напали на мою подругу. И в полиции говорят, что мы все в опасности. А сделать толком ничего не могут. Мой бывший парень — он не дурак. Но он… Моя подруга говорит, что он псих.

С десяток фраз, а произнести их было так сложно. Как неверующему на исповеди у священника. Как невиновному на скамье подсудимого.

— Всё ясно. — Хозяин опускает веки, выжидает несколько секунд, а когда распахивает их снова, его взгляд уже не на Ксении, не в Ксении. Отходит к окну. Отпивает остывшего чаю из оставленной на подоконнике чашки.

— Что ясно?

— Мне этого достаточно.

Ему правда достаточно. Двое из виноградников… А у девчонки заступнички в полиции. На подружку напали… Парень — псих. Всё это — дела житейские и к его предчувствиям никакого отношения не имеющие. Во всё это он лезть не станет, не его это дело. А вот с ней — разберётся.

— Как тебя зовут? — Самый неожиданный вопрос за весь вечер. Нет, за всё лето. Да и вообще.

— Ксения.

— А меня — Ян.

— Я знаю. — Слова срываются с Ксюхиных губ быстрее, чем она успевает шлёпнуть по ним раскрытой ладошкой. Ян ухмыляется. Значит, Олька? Интересно, как далеко зашла её болтливость? Вряд ли слишком далеко…

— Не сердись на неё. Она скоро вернётся. Она нормальная, просто мы повздорили.

Такой странный скачок с темы на тему, но Ксюха безошибочно улавливает, что речь о сибирячке, покинувшей сегодня их края.

— А кем она Вам…

— Она моя старшая сестра.

Ян уже сожалеет, что поведал это незнакомой (в общепринятом смысле слова) девушке. Зачем вообще сидит с ней здесь, на своей кухне, обмениваясь глупыми, ничего не значащими фразами? Разбрасывая слова, тратя их. Со своими гостями он обычно не беседует за жизнь. Да и на кухню их не водит. Он их лечит, а потом — лечит себя. А с какой-то несмышлёной девчонкой чаи распивает и треплется ни о чём, словно с подругой, которой у него никогда не было. Даже с сестрой он не позволяет себе так растрачиваться — а там кровь, там всё другое. А Ксения — это что-то новое и непонятное. Подброшенное самой судьбой прямо ему под ноги. Тогда, во время той грозы, он об неё спотыкнулся, а мог бы просто обойти. Вот смотришь на неё — ничего особенного. Мелкая, невзрачная. Несмелая. Не ровня ему, даже если опустить всё прочее. Да и вообще — она же из другой вселенной. Из той вселенной, где водятся психованные бойфренды, отчаянные подружки, знакомые в полиции, а ещё… А ещё она притащила ему картошку в пластиковом пакете. И он её чует.

— Пойдём.

Убедившись, что обе чашки опустели, он решительно направляется к выходу с кухни, попутно зазывая гостью за собой.

— Куда?

Ксюхе такой подход не нравится. Ещё рано, а за окном серым-серо, как в осенних сумерках. Небо уже не просто грозит прорваться — небо уже почти здесь: пальцем ткни — и утонешь.