Инга Кузнецова - Промежуток

Вот и двор, освещаемый одиноким фонарем. Человекомобиль удалось припарковать у подъезда. Код срабатывает, темнота и сырость подъезда поглощает нас.

Я стучу в дверь нашим секретным детским стуком. Не сразу – но возникает шарканье. Сухонькая Наталья Ивановна не удивляется голубю в моих руках. Радость вспыхивает в ее выплаканных глазах, но на лестничной клетке она ничего не говорит – просто отступает вглубь прихожей. Обнимает уже там, тихо спрашивает, как брат. Ни откуда я, ни – куда. У нас это не принято. Сразу идет за раскладушкой. Матушка Макса – золото. Она все понимает. Я ее люблю.

Выходит Макс. Он работал, не спал. Стол в его комнате завален бумагой, испещренной мелким почерком. Никто не мог бы предположить, что промышленный альпинист штудирует словари и углубляется в поэтический перевод. Сегодня! Когда поэзия вне закона, и большинство вообще отрезано от зарубежной литературы.

Макс общается со смелыми людьми. Они добывают ему книжки англоязычных поэтов, работающих сегодня. Это фантастика. Это абсолютно запрещенный бизнес. Как все это удается, одному космосу известно. Переводы хороши. Но Макс недоверчив. Читает их только два-три человека. Один из них – Наталья Ивановна (когда-то она преподавала в школе английский). Второй – я. Макс занимается по ночам, а утром переодевается в рабочий комбинезон и отправляется развешивать постеры на своем подъемнике.

Матушка Макса зовет нас ужинать. Голубю она понравилась. Он почти мурлычет, сев к ней на плечо, и она семенит на кухню вместе со всадником и насыпает ему в блюдечко добрую горсть пшена.

Максу не приходится слишком долго объяснять, зачем мне понадобился он сам и его подъемник. К счастью, у него обнаруживается и запасной комплект страховочного снаряжения, и электропила для работы по металлу. Она заряжается от аккумуляторов. Постер с портретом действующего президента тоже есть – свернутый в гигантскую трубку, он пылится за шкафом. Оказывается, компании, рекламирующие популярные товары, по новым правилам теперь обязаны «в нагрузку» размещать агитационные постеры к предстоящим выборам. Предполагается, что народ захочет видеть лица действующей власти рядом с прохладительными напитками и дачными домиками в Подмосковье. Но однажды привезли постеры с девушками в ажурных колготках с укрепленной ластовицей.

Макс рассказывает об этом со смехом.

Вот как-то никто не решился повесить рядом с ними портрет президента страны, баллотирующегося на новый срок. Макс прихватил агитационный портрет к себе – на случай какого-либо нештата. Он оказался прозорлив.

Мы пытаемся математически рассчитать то время, за которое сможем подпилить решетку. Это сделать трудно. Все зависит от степени ее амортизации. Ставим будильник на шесть. Подъемник в соседнем дворе. Завтра Макс выходной. Нам поразительно везет.

Шум. Суета, звон тарелок, громкий хохот мужчин и незнакомые сочетания звуков. «Гуррр, гуррр». Что происходит? Что за беспорядок? У хозяина странные гости. Вот его шаги. Приближаются. Меня хватают и бесцеремонно вытаскивают из убежища. Разворачивают. Вечерний свет – настольная лампа. Надо мной склоняются лица. Они не похожи на то, что изображено на мне. На мое лицо. Да, я считаю его своим. Я знаю, что это первое лицо государства. И я его заместитель. Полиграфический двойник. Я – почти что он. Разумеется, в этом статусе я не одинок.

Я – один экземпляр бесчисленного тиража. В типографии я видел огромные пачки наших. А сколько типографий по всей стране? И я понимаю почему. Президент популярен у народа, как и все, что с ним связано.

Мы – заместители президента по работе с населением. Мы поддерживаем своим присутствием народ. Всеприсутствием.

Мы окружаем его вниманием. Президент не может разорваться и встретиться с каждым, кто будет за него голосовать.

То есть почти с каждым. Для этого и нужны двойники. В том числе бумажные. Они доступнее. Каждый, если захочет, может купить нас и разместить у себя дома. Мы глядим на людей проницательным умным взглядом нашего первообраза. Недалекие думают, что мы – лишь его имитация. Нет. Мы по образу и подобию. Мы похожи на него на 99,99999… процентов. И кто же, как не мы, должны помогать настоящему президенту реально следить за событиями в стране? Наблюдать за людьми, за жизнью народа? Неужели это можно доверить подчиненным, у которых свои шкурные интересы? Которые льстят президенту, льстят народу? Желают понравиться и тому, и другим?