Яна Миа - Фанатки #2

– Я не хотел об этом говорить, но моя личная жизнь редко остается в тайне, – он пожал плечами, как бы показывая, что ничего не может с этим сделать. – Я хочу предупредить тебя об этом на берегу.

Джо усмехнулась буквальности этих слов.

– Я знаю, как это бывает.

– Именно поэтому я пойму, если ты снова сбежишь. Ты видела изнанку моей жизни – только масштабы у меня чуть побольше. Я не хочу снова тянуть тебя на это дно.

– Почему все твои метафоры морские? А если бы мы были в кино, например, ты бы сказал «чтобы ты проживала этот сюжет снова?»

– Не меняй тему, зубастая.

– Не называй меня зубастой – с тобой я прячу эту часть себя. – Джо кончиками пальцев, что выглядывали из рукавов, нащупала руку Энтони и сжала ее. – Я все решила для себя еще тогда, когда осталась в твоем доме. Я не дура, понимаю, чем это чревато.

– И ты не боишься?

– Боюсь. Но меньше, чем хочу попробовать.

Где-то недалеко в открытой машине включили музыку. И вопреки ожидаемой «Despacito», которая звучала на каждом шагу, запел чудесный мужской голос.

Джо смотрела на Энтони, как это обычно показывают в кино. Не моргая, она впитывала каждую черточку: ямочки на щеках, непослушные кудряшки светлых волос, шрам у ключицы, мягкость губ… Его куртка обнимала ее, как крылья в песне, что разносилась по пляжу. Ей не хотелось сравнивать Энтони с Лео, пусть второй уже проигрывал эту воображаемую схватку. Все было иначе, по-новому, да и сама Джордан ощущала себя иной.

«В моем парашюте дыра – такая же огромная, как твое сердце».

Сердце Энтони в эту ночь идеально подошло к дыре в ее парашюте, с которым она летела к земле последние полгода. И, наконец, она перестала падать.

Свой двадцать первый день рождения Николь встретила обновленной версией себя – именно так она это назвала. Год назад в ее жизни не было ДжЭМСИ, встречи с «Tricksters», она работала в «курином аду» и мечтать не могла оказаться на радио. А еще она не знала стольких людей из разных фандомов, не открывалась людям так, как сделала это с девчонками, и даже не подозревала, на что на самом деле способна. Этот один сумасшедший год подарил ей больше, чем предыдущий десяток. В целом один день может все перевернуть – вспомнить только легендарный поцелуй с ограждением! – но когда таких дней набираются сотни, невозможно оставаться прежней.

Николь села у большого зеркала. Она искала внешнее отражение внутренних изменений. Розовые волосы, конечно, первыми бросались в глаза. Остальное выглядело как обычно: россыпь небольших татуировок, с десяток сережек в ушах, круглое слегка припухшее от жары лицо… Но взгляд – вот что выдавало с головой! В нем не было затравленности от смерти Алекс, усталости из-за тяжелой работы, озлобленности, которую она взрастила в фандоме, неправильно расставляя приоритеты. Теперь на месте этого коктейля появилась уверенность, а еще хитрый огонек – она может что угодно! И первое, что ей захотелось сделать, – выглядеть празднично. Никки завила волосы модным изломом на середине длины, нарисовала стрелки, которые приправила розовыми тенями. Она кайфовала от каждого штриха макияжа, от выбора сережек и браслетов, от нового серебристого топа, который она надела под черный комбинезон с шортами. Розовые высокие «Мартинсы» и кружевной чокер завершили праздничный образ. Никки нравилась себе в зеркале – и это тоже прогресс, огромный шаг вперед. Сначала ей казалось, что у нее слишком широкое лицо, потом – что улыбка похожа на оскал, что глаза невыразительные и бедра слишком широкие. В общем, обычный набор претензий, который каждая девушка слегка изменяет под себя.

Николь не стала проверять соцсети – телефон и без того показывал, что сообщений, упоминаний и поздравлений накопилось много даже за утро. Но прежде всего стоило спуститься вниз и съесть праздничные панкейки. Этой традиции уже уйма лет: в первый год, когда болел отец и денег не хватало, мама вместо торта испекла ей панкейки, разрешив добавить в виде топпинга все, что найдется в холодильнике. На следующий год Николь уже сама запросила это незатейливое блюдо – отец все болел и напрягать маму не хотелось. Так и повелось – каждый ее день рождения они праздновали именно панкейками, и Николь надеялась увидеть их на столе и сегодня.