Ева Север - Трасса Ноль

Яна не уехала. Она сидела на полу в груде раскиданных вещей, какая-то очень маленькая и сгорбившаяся.

Прошла секунда, другая. Яна медленно повернула к Сиду заплаканное лицо.

– Я так не могу. Я люблю тебя.

Ее голос звучал хрипло и жалко. Совсем больной голос.

Сид почувствовал, как расслабляются закаменевшие плечи. Он шагнул к Яне, опустился на пол рядом и молча обнял ее. Она тут же уткнулась носом в грубую мокрую кожу его косухи.

– Прости меня! – тихонько всхлипнула она.

Сид испустил облегченный вздох.

– Ну что ты, бэби. Это ты меня прости.

Яна не выдержала – разревелась безудержно, навзрыд, прижимаясь к нему все сильнее и сильнее. Она пыталась что-то говорить, но Сид не мог разобрать ни слова.

Да это было и неважно. Он принялся тихонько укачивать Яну в объятиях, осторожно гладил ее теплые золотые волосы. Нашептывал ей тихонько всякую чушь – про то, как все будет хорошо, что скоро весна. Что они всегда будут вместе и что скоро, как договаривались, поедут на Озеро. Он ведь обещал, она разве забыла?

Яна слушала молча, только кивала время от времени и горячо, неровно дышала ему в грудь.

В то утро Сид любил Яну как никогда прежде – ни под наркотиками, ни без них. Он взял ее прямо на полу, среди скомканной одежды, стопок книг, на жестких досках. Ему никак не удавалось поймать ритм, они двигались судорожно, неловко, как в бреду.

Он любил ее так, словно потерял навсегда, и вот теперь нашел. Хотя так ведь и было. Сид ни на минуту не разжимал руки, в которой держал Янину ладошку.

Она так и не перестала плакать. Слезы все текли и текли по щекам, но она их словно не замечала. Она смотрела в такие родные золотые полубезумные глаза и проваливалась в какое-то безвременье, в пропасть.

Вдох-выдох, чувство реальности растворяется, отступает на задний план.

Она стоит на обочине, косое вечернее солнце заставляет щуриться, дорожная пыль щекочет нос. В золотом небе тихо гаснет летний вечер, но это не беда. Не беда, ночи нынче короткие и теплые.

Сегодня нам жечь костер допоздна, ставить палатку в придорожных зарослях, смеяться как детям. А завтра снова на трассу, правда, приятель?

– Смотри, Сид, это все наше! Это мы!

Из-за плеча доносится хриплый ласковый смех вперемешку с сигаретным дымом. Этот дым пахнет слаще всего, им хочется дышать взахлеб, навзрыд.

Мимо с грохотом проносится фура. Она ревет, злобно гудит: «А ну прочь, к обочине!» Да и плевать, что мимо. Просто наша машина еще не подоспела. Нам торопиться некуда.

Она разводит руки в стороны, силится обнять весь мир, пропустить его через себя.

– Ну как тебе наш escape-план, бэби?

До Озера совсем близко – пять или шесть таких вот дней, полных счастья.

Яна выпрыгнула из автобуса и на секунду замерла, ошалев от нахлынувших ощущений. На пыльную землю ложились длинные тени, закатное солнце окрашивало старые дома поселка в персиковый с золотом, с востока тянул холодный ветер. Ветер пах водой, степными травами и тайной. Это был ветер с Озера.

– Не отставай, бэби!

Родной, смеющийся голос с ласковой хрипотцой и привычными нотками безумия. Яна зажмурилась. Разве бывает так много счастья разом?

Она легко закинула на спину рюкзак. Месяц назад они вышли на трассу, и тогда рюкзак казался неподъемным. Теперь Яна с ним словно сроднилась. Так много всего изменилось за один месяц. Теперь она стала сильной, свободной и счастливой.

Надо было спешить. Тряхнув головой, Яна ускорила шаг, чтобы догнать Сида. На каждом шагу из-под его кедов взвивались облачка пыли, они застывали сияющими столбами в лучах вечернего солнца.

Через десять минут, а может и меньше, отходит последний паром. Паром по их Озеру.

Где-то впереди, в закате, ждет остров, занесенный песком. Там, на верхушке дюны, их лагерь на пляже. А Озеро – вот оно, подойди и возьми: шагах в двадцати, не больше. Ледяные зеленоватые волны, на горизонте широкими мазками маячат сказочные горы.

Ветер и солнце вычистили добела сосну и камни очага в лагере. Здесь холодно и пустынно, кругом ни единой живой души. Только в таких местах ты еще можешь услышать себя. Сиротливо покачиваются на ветру веревочные качели, а маленькое святилище добрых духов совсем заброшено.

Скоро они будут стоять на деревянной палубе древнего парома, смотреть, как нос рассекает стеклянно-гладкую воду. За спиной тают в сумерках пожелтевшие травянистые берега, а Озеро приветствует их холодом и криками чаек.