Ева Север - Трасса Ноль

Все органы чувств упорно твердили одно и то же, но Яна наотрез отказывалась им верить.

– Сид? – робко позвала она.

Полная тишина.

«Пожалуйста, не надо! Не надо!»

С бешено колотящимся сердцем Яна толкнула дверь в комнату.

Слух и чутье ее не обманули. Там было пусто.

Ну вот и все, рухнула последняя надежда. Яна до крови закусила губу, чтобы не расплакаться.

Сида здесь нет. А это значит, что он может быть только в одном месте – с ней. С рыжей ведьмой, что украла ее, Янино, счастье. Будто мало ей было всего мира и крылатых качелей в придачу!

Теперь все потеряло смысл. Теорема доказана, выхода больше нет.

«Что ты будешь делать теперь?» – все повторял и повторял испуганный голосок в Яниной голове.

Она помедлила, взвешивая все возможные варианты. Ей нельзя ошибиться, только не сейчас!

Наконец она удовлетворенно кивнула. Скинула ботинки, зашла в комнату и тихонько заползла под одеяло.

Один выход все же есть. Она останется в своем доме. Она еще поборется. В конце концов, разве у нее есть выбор?

Уже через минуту Яна безмятежно спала. Стеганое одеяло едва заметно поднималось и опадало в такт ее дыханию.

А где-то на другом конце города тот, кого Яна звала Владизом, стоял у панорамного окна и бессмысленно таращился на черные воды Невы.

– Ты никогда не была дурой, мелкая, – он едва заметно улыбнулся. – Но ты забыла об одном. Каждый живой человек для кого-нибудь окажется симулякром. А правдой ведь будет то, что скажешь ты, – так ты однажды подумала, мелкая? Верно?

Пустая квартира не ответила ему даже самым слабеньким эхом.

Яна с детства привыкла ждать декабрь как маленькое чудо.

В конце года ее родной городишко заваливало снегом. Снег милосердно скрадывал убожество облупленных пятиэтажек, возвращал румянец на хмурые лица людей, а заплеванные аллеи парка и вовсе оборачивались тропками в волшебную страну. Мать несла с работы нескончаемые подарки от учеников, и дома заводилась кое-какая еда, помимо извечных круп и макарон. В декабре Яна верила, что следующий год станет совсем другим.

Она жила в Питере уже достаточно долго, чтобы привыкнуть: здесь декабрь не меняет ровным счетом ничего. Просто мир сереет еще на полтона, город потихоньку утопает в слякотных сумерках да дома становится холоднее – в общаге всегда плохо топят.

В этом году все было почти так же. Снег снова запаздывал, игнорируя зыбкие рамки календаря, город оставался по-осеннему темным и угловатым.

И все же Яна ждала не зря. С приходом декабря ей перепало крохотное, но самое настоящее чудо.

Сид вернулся домой в первый день зимы, через сутки после их ссоры. Тот вечер тянулся нескончаемо долго, и в какой-то момент Яна даже поверила: ничего не произошло. Никто не вышвыривал ее на улицу. Сид, как всегда, пропадает на репетиции, а она просто коротает очередной томительный вечер в вынужденном одиночестве.

Когда закрылось метро, душу кольнуло недоброе предчувствие: Сид не придет. Да и с какой стати ему возвращаться домой теперь, когда он избавился от Яны? Теперь он волен насовсем перебраться в зачарованный мир цирка. Может быть, уже обосновался в разрисованном вагончике на колесах, обнимает на узкой кровати рыжеволосого эльфа с прозрачной кожей.

Яна бросила взгляд на свою ставшую необъятной постель. Простыни еще хранили крохи запаха Сида. Может быть, если заползти под одеяло, свернуться калачиком, ей как-то удастся пережить еще и сегодняшнюю ночь…

В этот момент в замке скрежетнул, проворачиваясь, ключ. Хлопнула дверь, и в комнату стремительно вошел Сид. Он уставился на Яну, будто увидел привидение.

– Привет.

Его голос звучал почти как обычно.

Яна несмело улыбнулась (все должно быть буднично! очередной вечер из бесконечной вереницы – сколько таких было и еще будет!) и выговорила самым спокойным из голосов:

– Владиз все наврал. Я ничего не знала. И я у него больше не работаю.

Яна замерла, впившись глазами в лицо Сида. Она судорожно пыталась уловить на нем хоть какие-то эмоции, но напрасно. На секунду ей даже показалось, что он ее не услышал.

Сердце ухнуло в бездонную яму. А затем Сид кивнул. Это был небрежный, до неправдоподобия повседневный жест. Как будто они обсуждали ужин, как будто не решалась сейчас Янина судьба.

Что-то такое проскользнуло в этом кивке, неуловимый намек… На что? Недоверие, презрение или все же безразличие? Тогда почему он продолжает спокойно стоять, почему не выгонит ее снова?