Йоханнес Зиммель - Мечтай о невозможном

— Меервальд посылает Россварта и Гарта, — кладя трубку на аппарат, сообщил Альдерманн.

— Они постоянно летают по его поручению, — заметил Таммер.

Разговор протекал быстро и деловито — за плечами Таммера было уже много таких разговоров. Все, что ему предстояло сделать, тоже не было ему в новинку. Чем больше это превращалось в рутину, тем больше он обращал внимания на каждый свой шаг, проверял и перепроверял каждую мелочь. Он знал, что вместе с привычкой возрастает опасность совершить ошибку.

— Я поеду в ЦКБ и составлю повременной план, — проговорил координатор. — Перевезите мальчика к нам ранним вечером! Россварту и Гарту надо будет осмотреть его, чтобы в Амстердаме они могли судить, подойдет ли ему печень. Все остальное будет сделано в ЦКБ.

— Во сколько начнут хирурги, которые вынут сердце? — спросил Белл.

— В двадцать часов тридцать минут.

— Так рано?

— Фрау доктор Шток сказала, что орган требуется немедленно. В Вене они не освободятся раньше семи-восьми часов утра — если все сложится удачно. — Таммер коротко попрощался и вышел.

— Классный парень, — сказал Альдерманн. — Он мне нравится.

Белл кивнул. Операции по забору органов и их пересадке большей частью проводились по ночам, потому что из-за них все дневное расписание клиники катастрофически нарушалось. Еще и поэтому такие многоопытные хирурги, как Меервальд, не могли работать без толковых помощников.

— В таком случае вперед! — сказал Альдерманн. — К Горану. Взять кровь. Еще раз все показатели. Привести показатели свертываемости крови в абсолютную норму!

Они вышли из комнаты.

В Амстердаме, в больнице Свободного университета, самоубийца лежал, подключенный к аппарату искусственного дыхания. Его кожа была теплой и розовой. Грудная клетка равномерно поднималась и опускалась. Он выглядел так, словно спал. Уже к девяти часам 28 сентября двое независимых врачей с перерывом в двенадцать часов констатировали смерть мозга.

Через сорок восемь часов его тело должно было стать на десять килограмм легче, быть зашито, обмыто и отправлено в морг. Органы и ткани двадцативосьмилетнего мужчины — сердце, почки, печень, поджелудочная железа, глазная роговица, кости, связки и хрящи, — пересаженные более чем дюжине европейцев, живущих на пространстве между северной Норвегией и Неаполем, должны будут качать кровь и фильтровать ее, осуществлять обмен веществ и выполнять множество других функций.

Но до этого пока было далеко.

Итак, доктор Белл еще раз основательно осмотрел Горана. Он сказал ему, что для него есть печень и на следующую ночь ему сделают операцию.

— Наконец-то, — ответил на это Горан.

— Тебе не стоит бояться.

— Я совсем не боюсь.

— Доктор Меервальд пересадит тебе новую печень. Ты знаешь его. Он уже делал тебе один раз операцию.

— Ну конечно, я знаю. Я правда совсем не боюсь.

— Ты молодец.

— Вовсе нет, — сказал Горан. — Я, конечно, боюсь. Я бы хотел не бояться. Но я должен пройти через это.

— Все будет хорошо, Горан. — Доктор Мартин Белл закончил брать кровь на анализ и передал пробирки лаборантке, которая пришла вместе с ним. — Немедленно на анализ! — приказал он ей. — Прежде всякой другой работы.

Она кивнула и исчезла.

— Теперь мы накачаем тебя препаратами, улучшающими свертываемость крови, — проговорил Белл. — По самые уши. Ты знаешь, зачем это нужно.

— Естественно, — ответил Горан. — Я же не дурак.

После того как через канюлю в кровь попала первая доза препарата для свертываемости крови, Белл оставил его в покое. Заведующий отделением позвонил Мире и Фаберу и попросил их прийти к восьми часам вечера. К этому времени Горана было пора перевозить на машине «скорой помощи» в ЦКБ. Они могли сопровождать его и затем остаться с ним.

— Сейчас у него Петра, — сообщил Белл по телефону. — Пусть они побудут вдвоем. Согласны?

— Согласны, — сказал Фабер.

Петра пришла около четырнадцати часов и принесла с собой маленький подарок, завернутый в серебряную бумагу, который она положила на ночной столик.

— Привет, Горан! — сказала она.

— Привет, Петра!

Она быстро заговорила.

— Нам повезло. По второму каналу сейчас будут показывать «Красотку». Не знаешь? Отлично. Романтический фильм. Но многие мужчины тоже были в полном восторге, когда три года назад его показали у нас. Тогда я уже была занята с моей почкой, но в кинотеатре все равно смеялась и плакала как сумасшедшая.