Йоханнес Зиммель - Мечтай о невозможном

— С ума сойти! — заикаясь, проговорил Горан. — Такого… такого просто быть не может!

— Может, — сказала Петра. — Ты рад?

— Рад ли я? — Он вышел из оцепенения и положил руки ей на плечи. — Эта самый замечательный подарок, который ты могла мне сделать, Петра. Решающая игра за звание чемпиона Восточной конференции на Мэдисон Сквер Гарден! Эйр Джордан в игре не участвовал, но Тони Кукоч, «Паук из Сплита»! — Его голос внезапно дрогнул, и он, заикаясь, заметил: — Э… это стоит, по меньшей мере, четыреста шиллингов! Самое меньшее, Петра! Целое состояние!

«Мальчишка типа Вальтера Маркса», — подумал Фабер. Они стояли в саду под кустарниками высотой с дерево и между клумбами с множеством разноцветных цветов, было жарко, но ветер шевелил траву, цветы, листья, «зримый» ветер Миры.

— Успокойся, Горан, — сказала Петра. — Я это не покупала. — И гордо прибавила. — Я записала это для тебя.

— За… записала? Где это? Как это? Когда это?

— Ну, когда это транслировали.

— Транслировали? Кто?

— «Евроспорт».

— Что это такое?

— Спортивный канал. У нас есть кабельное телевидение! Мы принимаем передачи двадцати шести станций. В том числе «Евроспорт». Я расспросила Альфи, парня из клиники с лейкемией, который играл в баскетбол, и он сказал мне, когда они будут передавать этот матч. Чистую кассету мне подарила мама. Это не стоило мне ни гроша. Ах да, чуть не забыла, я должна передать вам всем наилучшие пожелания.

— Ты… — начал Горан, — ты… Как, ты сказала до этого, я выгляжу?

— Шикарно.

— Ты шикарная, Петра, — сказал Горан и посмотрел на нее, как на ходячее чудо.

— Ну, прекрати! — сказала Петра. — Ты же сказал мне, что у вас здесь имеется видеомагнитофон.

— В библиотеке, да. Там мы и посмотрим игру.

— Ну конечно, — сказала Петра. — Но ты также сказал, что будет полдник с очень вкусным пирогом.

— Так оно и есть, — сказала Мира. — Пойдем!

Потом они сидели на большом балконе, а под ними в солнечном свете лежал город. Здесь, наверху, ветер был сильнее и приносил прохладу, и Людмилла, маленькая кругленькая сербка из Белграда, подала кофе и заявленные сладости.

— Это называется баклава, — пояснила Людмилла. — Фрау Мазин наверняка знает что это, правда?

— Еще бы, — сказала Мира. — Это нечто очень вкусное.

— Баклава! — в восторге закричал Горан.

— Тебе это, конечно, тоже знакомо, — сказала Людмилла. И обратилась по-сербскохорватски к Мире. — Тесто для штруделя [113] Кондитерское изделие, похожее на пирог с начинкой. — Прим. пер. я сделала очень нежным, чтобы оно не было чересчур тяжелым для мальчика, но зато положила побольше ореховой начинки, она ведь не может ему повредить — ведь правда?

— Определенно не повредит, — сказала Мира засмеявшись. — Вы пополдничаете с нами, Людмилла, не правда ли?

— Ну конечно, — ответила та и села. Мира разрезала баклаву, и пока все ели и пили, воцарилась торжественная тишина, только ветер пел в кронах деревьев наперегонки с птицами, и наконец Горан с набитым ртом мечтательно заметил (хотя ему было хорошо известно, что разговаривать с полным ртом не принято):

— Как это вкусно.

— Так вкусно бывает всем нам, — сказала Людмилла. — Сербам, боснийцам и хорватам, христианам и мусульманам. Все едят баклаву, но стреляют друг в друга насмерть.

— Вот! Видишь, это Тони Кукоч! Тот, что под номером семь! Он на втором месте среди лучших игроков! А вот и Скотти Пипен, самый лучший! Сейчас он бросает… бросает… рядом!

Взволнованный голос Горана доносился на балкон через большое окно библиотеки вместе с нарастающим через определенные промежутки времени ревом гигантской массы зрителей и редким неотчетливым комментарием диктора. Ветер снова и снова рассеивал все это, и слышался только шум листьев. Фабер и Мира сидели в плетеных креслах, стол после полдника был прибран, крыши церквей, музеев и тысяч домов светились, как могучий поток в золотом сиянии.

— Я рада, что они так хорошо понимают друг друга. Петра чудесная. Такая умная, такая приветливая, такая любящая, такая красивая… — сказала Мира.

— Ты точно такая же, — сказал Фабер. — И останешься такой навсегда.

— Прекрати! — сказала она.

— Ты никогда не состаришься, — сказал Фабер.

— Немедленно прекрати!

— Но это действительно так.

— Что с тобой сегодня, Trouble man? [114] Вестник несчастья (англ.)

— Я сегодня думаю не только о том, что мы снова нашли друг друга, — сказал он. — Есть такие женщины, которые остаются всегда молодыми и красивыми несмотря на то, сколько им лет. Ты одна из таких женщин. — Он погладил ее по руке. — Что ты только что сказала? Trouble man?