Таисия Пьянкова - Я – дочь врага народа

Он разводит руками, спрашивает:

– Писать-то, поди-ка, негде? – и размышляет вслух. – Надо что-то придумать…

Думает минуту и опять спрашивает:

– У уролога была? Нет? – удивляется Лизиному неведенью. – Кто такой уролог?! – И отмахивается: – Да Бог с ним, с урологом! Тебе он незачем… Скажи, тревога у тебя перед сном бывает? М-м-да! Часто просыпаешься ночами?.. Людей сторонишься? М-м-да… Всё понятно… Хорошо… Отлично!.. И ступай себе… Домой, куда ещё!.. А мы тут подумаем, порешаем…

Лиза идёт к двери. Доктор удерживает её советом:

– Ты в клуб-то, в Клару Цеткин, непременно сходи! Непременно! Стихи у тебя далеко не дурные… Поэту необходима аудитория…

Так толком ничего и не поняв: кто такой уролог? какому поэту нужна аудитория? кто что порешает? – Лиза мается этими вопросами до ночи.

Утром, по дороге на работу, её догоняет секретарь начальника цеха – Наталья. Явно зная подкладку сообщения, говорит с улыбкою:

– Леонид Андреевич вечером просил, чтобы ты сегодня, до пятиминутки – сразу к нему!..

Наталья – не молодая, не старая; но доброты в ней – на все времена. Поэтому Лиза ответно улыбается.

В кабинете – Леонид Андреевич и Аркаша. Оба сияют. Лиза не может понять, чья радость ей больше нравится, потому смущена.

Долго её не томят: оба, почти в голос, сообщают, что директор завода согласился выделить ей в деревянном заводском доме оборудованную под жильё бывшую ванную комнату (с кроватью, постелью и тумбочкой).

После оказалось, что в каморке мог бы поместиться ещё и стул, но попросить о том Лиза не осмелилась.

В тот же день общежитие наполняется ропотом зависти и недоумения:

– Вот тебе и ссыкуха!..

– Когда успела?

– Неужели с Аркашкой?!

– Ну, не с Леонидом же Андреевичем…

– А, ч-чёрт! – узнавши новость, взвивается комсорг Борис Владимиров. – Ничего не понимаю!..

На этот раз он прав, потому как «понимать» поздно, да и не в его праве что-то изменить…

Лизою жильё в деревянном доме – полтора метра на два – занято вот уж как целая неделя. Этаж первый. Окно нормальное – большое. Открывается в проход меж домов…

На дворе июльский вечер. Оконными занавесками играет ветришко.

Лиза читает, лёжа на кровати. Перед нею так шумит океан, в котором орудует Синдбад-мореход, что шорох за окном её не настораживает.

В сентябре ей стукнет девятнадцать, но она всё ещё живёт фантазиями. Победная чистота сказок обнадёживает её: верится, что в мире торжествует справедливость! Собственное враньё у неё чревато ловушками. Зато, как битая собака, она чует глубину чужого подвоха. Потому всегда начеку.

Однако на этот раз шёпот из окна слышится ею не сразу.

– Хозяюшка-а! – повторяет оконное нетерпение.

Лиза видит на подоконнике ухоженную мужскую голову.

– Ну! – спрашивает она. – Чё надо?

– В гости меня не пригласишь?

– С какой стати?!

– Нравишься ты мне, – зыркая краями глаз по сторонам, врёт Голова.

– И давно? – лживо удивляется Лиза.

Ей забавно, что Голова не слышит в её голосе издёвки: может, блудлива, может, скудоумна? Отвечает шёпотом:

– Да как увидел…

– А когда увидел-то?

– Порядошно! – пытается Голова определить срок возникших в ней желаний.

Но срок не успевает определиться. Голова вдруг падает с подоконника. Лиза выглядывает наружу; но ей удаётся увидеть лишь примятую под окном траву…

Минуту спустя перед нею опять шумит океан.

Через пару дней, вечером, Голова снова ложится на подоконник и начинает выяснять:

– Надеюсь, тут обо мне не забыли?

– А то как же! – отвечает Лиза.

– Может, встретимся? Через часок…

Куда нужно Лизе явиться «через часок», Голове опять не удаётся прояснить.

Лиза спешит выглянуть в окошко, но видит только светлую полу пиджака, упорхнувшую за угол дома. Зато из-за другого угла – выплывает каменная старуха…

Лиза узнаёт её…

В первый же день Лизиного переезда из общежития в коммуналку в прихожей появляется эта бабка, чтобы узнать: кто такая новая жиличка, кем работает; если не болеет туберкулёзом, то за какие заслуги получила отдельное жильё? Поди-ка, схлестнулась с начальством…

Лизины амуры с мужиками стали для старухи верным выводом, поскольку «подтвердились» только что увиденным.

Она приближается к Лизиному окну, говорит: «Э-эх!» – плюёт в землю и шествует дальше.

Следующим вечером, возвращаясь с работы, Лиза слышит за спиною уже знакомый голос:

– Стерва бесстыжая!