Сара Эверетт - Если бы всё было иначе

– Джей-Джей… – говорит Люк, возвращая меня к реальности. Я вздрагиваю – не только от того, что он использует мое прозвище, но и от того, с какой интонацией он его произносит. Словно мы Люк и Джесси из прошлого. Он произносит его так, словно мы вернулись в то лето, когда он меня любил. В лучшую его часть, а не в худшую.

Я не знаю, что он собирается сказать дальше. Мне кажется, что он и сам этого не знает.

Нас влечет друг к другу, словно два магнита, которые должны отталкиваться, но вместо этого притягиваются. Люк касается моих волос, и я делаю шаг назад, врезаясь спиной в стену. Он снова сокращает расстояние между нами и берет меня за талию.

Я мысленно спорю с ним. Говорю, что мне не место в этом доме, не место рядом с ним. Что меня вообще не должно было здесь быть. Я выскальзываю из его объятий. Я поправляю на плече ремешок сумки и выхожу из его дома. В реальной жизни я становлюсь на цыпочки, обвиваю его шею руками и притягиваю к себе.

Его губы касаются моих ласково и нежно. Я отвечаю на поцелуй – не спеша, с любовью и печалью. Я ощущаю вкус кондитерского крема и лимона, горько-сладкий, словно конец истории.

Мне кажется, что так проходит много часов, и когда мы уже больше не можем целоваться, мы начинаем целоваться еще неистовее. Мой язык изучает все закоулки его рта, а его руки бродят по моему телу, обжигая мне кожу. Когда ремешок сумки слетает с моего плеча, я не обращаю на это никакого внимания. Более того, вслед за сумкой я роняю на пол ключи.

Я понимаю, что теперь мы уже не сможем остановиться.

Он прижимает меня к стене, и мои ноги отрываются от пола. Я обвиваю ими его талию, а он поднимает меня еще выше. Потом мы поднимаемся по лестнице. Он несет меня на руках, а потом ведет за собой, не переставая целовать.

Я не была в его комнате целый год.

Ее по-прежнему нельзя назвать аккуратной. Все поверхности завалены книгами, кровать не застелена. Люк закрывает ногой дверь и кладет меня на постель. Я нетерпеливо тянусь к нему, и заваливаю вслед за собой. Потом запускаю пальцы в его волосы, а он начинает расстегивать пуговицы на моей блузке.

Когда я остаюсь в одном лифчике, он приступает к пуговице на моих джинсах.

– Как же я обожаю эти чертовы джинсы, – хриплым голосом произносит он.

К его удивлению, я тянусь к его шортам, расстегиваю и спускаю их. Он садится на меня и снова принимается меня целовать. Только все это нечестно, потому что его футболка по-прежнему на нем.

При виде моего расстройства от неудачных попыток стянуть с него футболку, он издает короткий гортанный смех.

– Давай я сам?

– Нет, – говорю я.

Он поднимает руки, словно послушный ребенок, и я стаскиваю ее через голову. Когда это препятствие устранено, я провожу ладонями по его груди, по его мышцам, по дорожке волос, которая устремляется вниз от его пупка. Пока я это делаю, он высвобождает руки, чтобы дотянуться до ящика тумбочки, и достает оттуда маленькую серебристую упаковку. Это разительный контраст по сравнению с прошлым разом, когда я лежала на этой кровати: тогда он обещал, что не притронется ко мне. Я вспоминаю, что тем утром хотела делать с ним все, что придет в голову, и сегодня это желание наконец сбывается.

Когда все заканчивается, мы лежим, переплетясь руками и ногами. Моя голова у него на груди, а его пальцы в моих волосах. Я засыпаю под стук его сердца. Когда я открываю глаза, он по-прежнему рядом. Уже наступила ночь, и мы возвращаемся к самому началу, заключая друг друга в объятия в сгустившейся темноте.

Когда он включает свет, я жмурюсь, потом закрываю глаза.

– Извини.

Он целует меня в лоб и встает с кровати. Когда его шаги снова приближаются, я заставляю себя лениво раскрыть глаза.

Он улыбается мне, снова забираясь под одеяло. Он успел надеть очки. Я не видела их уже много лет и не знаю почему, но к моим глазам вдруг подступают слезы. Возможно, его очки напоминают мне о временах, когда все было проще. Когда я думала, что нас – Мэл, Люка, Ро и меня – ждет счастливый конец.

– Все хорошо? – шепчет он, снова прижимая меня к груди. Я киваю, но он наверняка чувствует, как на его обнаженную грудь капают мои слезы.

Проснувшись утром, я вижу тонкий луч света, пробивающийся в щель между шторами. Люк крепко спит. Одеяло сбилось куда-то вниз и укрывает только его ноги.

Я тихонько одеваюсь, спускаюсь вниз и нахожу на кухне свою сумку и ключи.

Я думаю оставить записку, но не знаю, что еще можно сказать.

Мы все высказали друг другу прошлой ночью, а еще вчерашним утром, когда разговаривали на крыльце моего дома.