Георгий Караславов - Повести

— Слушай! — твердо сказал Вылко. — Никому ни слова… Латинка сегодня вечером пришла к нам. Я больше не отпущу ее к этим зверям. Но ты берегись. Если Жанката догадается, что ты виноват, как собаку тебя застрелит.

— Как бы не так! — скрипнул зубами Тончо.

— Он не сомневается в тебе? — обратился к нему Дечо.

— Нет… Давеча, как вернулся с луга, пришел ко мне Желязко. Завтра вечером их парни — сговористы-то — собираются у Найдю Настрадинова. И Желязко сказал мне, чтобы и я приходил. Готовятся к воскресенью.

— К чему?

— К собранию. Староста, говорит Желязко, не разрешит провести его. Но если они соберут его, мы, говорит, покажем им…

— Подумай только! — покачал головой Ганю Ганев.

— Боюсь, — продолжал Тончо, — как бы меня не встретил кто-нибудь из чорбаджиев нашего села… Там все знают, кто я такой…

— Я не боюсь, что тебя встретят из вашего села. Я боюсь, как бы кто-нибудь из наших не проболтался, — ответил Вылко. — Вчера пришел ко мне Чубук. Это Тончо, говорит, сказал о Ялынкории. Он же, говорит, был нашим товарищем… Дурак!..

— Сегодня вечером хозяин был сам не свой… — как бы про себя промолвил Тончо. — Попадись ему — живым проглотит…

— Этот тип до сих пор не встречал массового отпора, — заметил Вылко. — Да и крестьяне привыкли смотреть на него, как на какого-то изверга… Говорю тебе, если не организуем как следует наш удар, все скажут: «Невозможно бороться с Жанката!» И тогда все кончено. Семь шкур сдерет с нас, и никто даже не пикнет…

— Это верно, — задумчиво сказал Мандьов и встал. — Ну, товарищи, пора. Поздно уже.

— Слушай! — напомнил ему Вылко. — Так завтра вечером… Пропустим воскресенье, поздно будет!

Мандьов молча покачал головой и исчез за развалившимся плетнем…

Сельский комитет был образован осенью. Первоначально работа пошла с большим подъемом, но затем энтузиазм постепенно иссяк. Провели только одно собрание. Выступали многие. Говорил и Вылко, который тогда только что вернулся из тюрьмы. Он говорил о непосредственных интересах трудовых крестьян, говорил хорошо, и крестьянам понравилось его выступление, хотя никто не мог понять в чем, в сущности, заключаются эти интересы. В конце приняли резолюцию против спекуляции, за отмену долгов бедных и средних крестьян, против чрезвычайных законов, за освобождение политических заключенных и за прекращение всяких политических процессов. Резолюцию разослали в редакции многих газет. В двух газетах — рабочей и земледельческой — ее опубликовали целиком. В одной провинциальной газете поместили только выдержки — о долгах на селе. Газеты прошли через многие руки. Люди порадовались, поговорили о тяжелом положении и забыли о резолюции.

После этого собрания староста Динко Пыржикозинов надулся, стал важничать, напустил на себя серьезный вид. По его словам, начальник околийского управления вызвал и отчитал его за то, что он разрешил провести это собрание.

— Не хочу, чтобы мне из-за вас опять намылили голову, — говорил он сердито.

Поэтому на следующий вечер, когда сельский комитет собрался, чтобы определить повестку дня, Делчо Пенкелеров, член БЗНС [9] БЗНС — Болгарский земледельческий народный союз. , закусил губу.

— Как думаете: разрешат нам провести собрание, — робко спросил он.

— Как не разрешат?

— Сам знаешь… Староста дуется…

— Жанката был у него сегодня утром, они разговаривали, — как-то неопределенно, робко заявил Янко Филипов, один из трех беспартийных членов комитета.

— Разговаривать не запрещено… — съязвил Мандьов. — А староста, как миленький, разрешит собрание…

— Он может вызвать полицию…

— Ты выставь против него пятьсот человек, — заметил Минчо Чичоянев, — а он, если хочет, пусть приводит хоть все околийское управление…

— Не пятьсот, тысяча придет! — сказал Пенкелеров.

— Хватит переливать из пустого в порожнее! — прервал их Мандьов. — Завтра подаем заявление от имени сельского комитета и все! Повестка дня… это… разобраться там насчет Ялынкории. Получит Жанката свое или не получит…

— Ни черта не получит! — крикнул Минчо Чичоянев. — Мало ему, что награбил столько земли, так еще и плати ему…

— А как с общинной землей? — спросил Делчо Пенкелеров.

— Общинная, необщинная — никакой платы…

— Хорошо. Значит, пункт первый — это аренда. А дальше?

— А дальше — прочие вопросы. У кого что на сердце, пусть о том и скажет…

Весть о собрании полетела из уст в уста.

— Завтра… в школе…