Ульяна Гринь - Любовь подскажет (СИ)

Настя любила Собачника. Потому что он подбирал, кормил и лечил всех собак в округе, несмотря на их вид, степень заброшенности и инвалидность. У него была жалкая пенсия, и большую её часть он отдавал на жратву собакам. Вот и сейчас, вместо матерных слов у Насти поневоле вырвалось:

— Ну ведь накапают же! Иди ты чутка подальше, хоть с рампы сойди…

Собачник послушно сполз с бетона, отошел за мусорки, присел на корточки. Настя почесала за ухом подбежавшую Нику и спросила:

— А кто ваше вчерашнее безобразие убрал?

— Дак мы, хозяйка! — крякнул мужик. — Што мы, звери, али што?

Настя безумно удивилась, но ничего не сказала. Чтобы алкаши убрали за собой… Надо было, наверное, землетрясение или какое другое стихийное бедствие! Она любопытно поинтересовалась, решив немного отдохнуть:

— А что нашли хоть? Стоящее?

Собачник замялся. Кашлянул в кулак, отхлебнул дешёвого пива и с запинкой ответил:

— Ага, добрую вещь… Вот, чакаю Николаича…

— У бляха, уже и продали? Ну вы быстрые!

— Не, для добраго чалавека поправили… — Собачник опять замялся, и Настя решила оставить его в покое, тем более, что полы в садике никто не отменял.

— Ладно, — тактично сказала она. — Пошла я. Не майся дурью! И бутылку в бак выбросишь, а не рядом.

— Хозяйка, дак абавязкова… — обиделся Собачник. — Я жа ж не такой, як це балбесы!

Вымыв для очистки совести садик от пола до потолка, Настя поспешила домой. Она немного задержалась с работой, поэтому теперь бежала, чтобы Вова мог отправиться на рынок. Но возле подъезда её остановила колоритная группа. Тётя Вера отчаянно ругалась с давешним Собачником, а сотоварищи защищали его.

— Что случилось? — тревожно спросила Настя, подходя. Тётя Вера махнула рукой на алкашей:

— Да вот они, голубчики! Уже магазина им мало, приходят сюда пьянствовать! А тут, между прочим, дети!

Настя оглядела мужиков:

— Что случилось?

— Да вот, притащили, а эта, — и Кондрат, маленький, востроносый и очень плохо одетый, кивнул на тётю Веру, — орёт неизвестно зачем. И не пьём вовсе, где бутылки-то, а?

— А чего притащили?

— Дак подарок, хозяйка, — встрял Собачник. — Николаич вон всё утро папаравлял!

Николаич, самый приличный из троих, скромно кивнул, указывая театральным жестом на маленькую компактную посудомоечную машину. Настя широко открыла глаза, разглядывая чудо техники, и спросила:

— А кому подарите?

— Дак цябе вродь… — растерялся Собачник. — Сказал жа ж!

Настя открыла рот, чтобы что-то сказать, но так же быстро закрыла его и только переводила взгляд с одного мужика на другого, не зная, что ответить.

— Ну и чудеса! — развела руками тётя Вера. — Вот так повезло тебе, Настенька! И что, работает?

— Стали бы ташшыть, ежели бы не радзила! — обиделся Собачник. — Ты, хозяйка, не глядзи, што с мусорки, кидаюць людзи усё, только чуць не радзиць… А там шо-то замениць, и ещё дзесяць лет прорадзиць!

Настя аж прослезилась. Она стояла, глядя на посудомойку, и вытирала слёзы, брызнувшие от благодарности. Николаич забеспокоился:

— Ты это… Если не хочешь, мы унесём! То просто мы подумали, тебе надо, вон детей сколько, и говорят, скоро в декретный уйдёшь. А ты это… Нормальная, не как эти ведьмы с магазина!

— Я хочу! — ответила с радостной улыбкой Настя. — То есть, это… Ну спасибо! Ну, не ожидала от вас!

— Да чё мы, совсем отбросы што ль… — засмущался Николаич. — То Кондрат предложил, а я отремонтировал. Там просто шланг заменить было и всё.

— Так заносить, хозяйка, или как? — деликатно откашлялся Собачник. — А то дел у нас…

Настя улыбнулась:

— Несите уж! На третий.

Весна пролетела незаметно. За ней пришло жаркое и засушливое лето, которое Настя с детьми уехала пережить в деревню к родителям Вовы. Сам он приезжал с воскресенья до вторника, когда рынок был закрыт. Настя благополучно ушла в декретный отпуск, не жалея о работе, и отдыхала от города в тихом и пыльном посёлке. Она не делала ничего, кроме готовки, свекровь не позволяла ей даже ведро воды принести со двора до кухни. Зато всем расхваливала замечательные вкусности, которыми баловала её невестка. Настя чувствовала себя как в раю, с одной только разницей — в раю наверняка было бы скучнее, чем на земле.

Мальчишки ещё возились в кухне, споря, кто оближет миску из-под теста, которую Настя отдала им после того, как поставила пирог в духовку. Ленка неловко ковыляла по палисаднику рядом с дедом, то и дело наклоняясь и отправляя в ротик спелую земляничину. Перемазанная красным соком, она по-детски изумлялась летающим вокруг пчёлам и бабочкам, уже усвоив, что трогать «жжжж» нельзя, а то укусят, а «бабики» красивые и пусть летают. Настя умиротворенно улыбнулась своему маленькому счастливому миру и прикрыла глаза. Ей было удобно и прохладно в гамаке под старой яблоней, в окружении цветов, пчёл и детей. Большой живот, как купол, возвышался над гамаком, и Настя то и дело ощущала тихонькие толчки изнутри, которые наполняли её сердце радостным спокойствием. Всё в порядке. Всё хорошо…