Ульяна Гринь - Любовь подскажет (СИ)

— Извиняю! — для Насти сегодня, наверное, ничего в нём не могло оттолкнуть, даже навязчивый запах немытого тела. — Давай я тебе помогу!

— Ну что ты со мной, как с ребёнком, — обиделся Вова и шагнул в сторону коридора, но ослабший организм решил наказать его гордыню, и Вова пошатнулся, снова ухватившись за Настино плечо. Она покачала головой:

— Солнце моё, послушай меня! Не как с ребёнком, а как с больным. Медсестра тебе поможет, помоет, покормит и спатки уложит!

— Да ну тебя, — смутился Вова. — Не выношу болеть…

— Умнее будешь в следующий раз, — проворчала Настя, сопровождая больного до ванной.

Она помогла ему раздеться, перелезть через борт, но запретила садиться в ванну, понимая, что, в случае чего, самой ей ни за что не поднять такую массу. Вова принимал всё с отрешённостью приговорённого к смертной казни, и только в конце обнял крепко и тихо сказал:

— Это я должен заботиться о тебе!

— Ты это уже сделал! — Настя чмокнула его в губы и подала полотенце. — Давай по-быстрому сушись и в кровать! Ты хоть вещи свои забрал? Или мне в магазин идти потом?

— В машине… Только не знаю, чистые или не очень…

— Бомж, — ласково обругала его Настя, помогая выбраться из ванны. — Принесу, постираю, потом накормлю, а потом…

— Потом ляжешь со мной, обнимешь и никуда больше не пойдёшь.

— Размечтался! — усмехнулась Настя. — А кто детьми будет заниматься? А на работу?

— Вот только на ногах смогу стоять твердо — и сразу на рынок, — нахмурился Вова. — Небось обокрали меня на три зарплаты уже!

— Не убежит твой рынок! — Настя уложила больного в постель и, наклонившись, нежно поцеловала в губы. — Уж будь любезен выздороветь, как следует!

Через несколько дней всё вернулось на круги своя. С маленьким исключением — Вова теперь жил у неё. Настя снова расцвела, как яблоня весной, и перестала ругаться матом на алкашей. Те, разумеется, полюбопытствовали, что случилось с «хозяйкой», и получили ответ «Не ваше дело, а вообще-то муж вернулся!»

Она просыпалась рядом с Вовой, засыпала рядом с ним, обнимая тёплое большое тело, прижимаясь к нему, и молча, про себя, говорила «спасибо». Вова снова вышел на свой рынок и первым делом, разумеется, после необходимого нагоняя продавщицам, пригласил всех трёх и четвертую, что собирался нанять в очередную палатку, в своё новое жилище, устроив Насте сюрприз — притащил несколько коробок пиццы, водку, и огромный букет цветов. А когда Настя изумленно спросила, зачем он все это устроил, Вова тихо шепнул ей на ухо: «Я одну и ту же ошибку дважды не повторяю».

Но она и без того верила ему. Безоглядно, хотя везде читала и слышала, что мужикам верить ну никак нельзя! Продавщицы оказались весёлыми нормальными тётками, даже дамочка, похожая на страуса, которая перед самым Новым Годом пережила страшное несчастье — смерть единственной дочери, и поэтому всё ещё была словно в заморозке, чем объяснялась её кажущияся ленивость и равнодушие.

Самым счастливым в новой семье был, наверное, Артёмка. Теперь он называл Вову «папа Вова» — с самого первого дня, когда ему сказали, что тот теперь останется жить с ними. По-видимому, мальчик давно решил какие-то вещи в своей головёнке, для него всё было так, как и положено вселенскими законами мироустройства. Вдвоём они с Вовой строили гигантские замки из Лего, которым новоиспеченный папа захламил всю квартиру, и яростно защищали их от начавшей ползать Ленки и двух подросших котят. Настя не вмешивалась в эту мужскую дружбу, хотя иногда и делала замечание Вове, что он слишком балует мальчика. На что получала неизменный ответ: «Ну и ладно, кто знает, как с ним жизнь обойдется!»

Пришло и время первой ссоры. Неизбежной, противной и мелочной. После которой Вова пришел мириться и по-деловому предложил:

— Давай теперь как только начнём ссориться, ты говори сразу «кофе» и мы пойдём пить кофе!

Настя смеялась и про себя снова говорила «спасибо» неизвестно кому, каким-то высшим небесным силам, пославшим ей такого мужчину!

Сложив метлу в подсобку, Настя заперла дверь и подобрала со скамейки свой платок. День обещал быть тёплым и солнечным, лёгкие облачка потихоньку смещались куда-то в сторону, уступая место ясному апрельскому небу. Ветерок шевелил нежную зелень, недавно отросшие шевелюры тонконогих берёз и щекотал Настины щёки. Она повернула лицо к ветру и с наслаждением вдохнула запах весны. Скоро лето, скоро они все поедут в деревню к Вовиным родителям, чего Настя слегка побаивалась. Скоро будет совсем тепло, и она сбросит наконец тяжёлый пуховик. Скоро, скоро, скоро…