Мишель Серр - Девочка с пальчик [litres]

Освободившись от полупроводников – в смысле, от описанных только что асимметричных отношений, – новый ток звучит почти музыкальным многоголосием оценок [11] Во французском языке употребленное здесь слово notes обозначает и оценки, и ноты. .

Хамфри Поттер, парнишка из Бирмингема, будто бы соединил бечевкой паропроводящий канал паровой машины и клапаны, открывать и закрывать которые он должен был собственноручно. Избавив себя от скучной работы, чтобы пойти поиграть, он покончил со своим рабством и в то же время открыл принцип обратной связи. Эта история, правдивая или вымышленная, возносит хвалу скороспелости гения, но, по-моему, она, скорее, свидетельствует о наличии у рабочих сколь угодно низшего звена весьма отточенной и специализированной компетенции, проявляющейся, даже если далекие руководители спускают им, якобы некомпетентным, распоряжения, требующие беспрекословного исполнения. Хамфри Поттер – одно из боевых прозвищ Девочки с пальчик.

Презумпция некомпетентности звучит в самом слове «служащий», одном из названий трудящегося: в самом деле, человека своевольно ставят на службу чему-либо, эксплуатируют. Как больной низводится до уровня органа, который нужно починить, студент – до уровня уха, в которое нужно влить знания, или покорного кормлению рта, так же и рабочий низводится до положения управляемой машины – лишь немногим сложнее станка, за которым работает он сам. Так было до сих пор: вверху – глухие рты, внизу – немые уши.

Да здравствует взаимный контроль! Восстановив полноту лиц на обоих уровнях, лучшие предприятия отдают рабочему центральное место в принятии практических решений. Вместо того чтобы выстраивать логистические потоки и управление сложной системой пирамидально, что лишь дополнительно усложняет ее наслоениями инструкций, они позволяют Девочке с пальчик контролировать на месте свою деятельность – так проще отслеживать и отлаживать сбои, так легче находить технические решения, так лучше для производительности – и проверять работу своих опекунов, в данном случае начальников, а шире – врачей и политиков.

Девочка с пальчик ищет работу. А когда находит, все равно продолжает поиски: она знает, что в любой момент может потерять место, на которое недавно устроилась. Мало того, в общении с коллегами она отвечает не столько так, как того требует вопрос, сколько так, чтобы не потерять работу. Вошедшая в обычай, эта ложь мешает всем.

Девочке с пальчик скучно на работе. Столяр, ее сосед, некогда получал с лесопилки, стоявшей посреди леса, необработанные доски. Долго сушил их, а затем изготавливал из своего драгоценного материала табуреты, столы или двери – что заказывали. Теперь, тридцать лет спустя, он получает с завода готовые окна и вставляет их сотнями в стандартные проемы многоквартирных комплексов. Ему скучно. Ей тоже. Интерес работы капитализируется наверху, в проектных бюро. Ведь капитал – это не только концентрация денег, но и воды в запрудах, руды под землей, интеллекта в промышленных банках, далеких от промышленности. Всеобщая скука – следствие этой концентрации, узурпации, кражи интереса.

Вертикальный рост производительности труда, который мы наблюдаем с 1970 года, вкупе с вертикальным же демографическим всплеском в масштабе мира делает труд редкостью. Скоро им смогут побаловать себя разве что аристократы. Похоже, труд, рожденный в горниле промышленной революции, по образу монастырских богоугодных дел, сегодня мало-помалу умирает. На глазах Девочки с пальчик поредели ряды синих воротничков, а теперь и белые вытесняются новыми технологиями. Не должен ли труд исчезнуть и потому, что его продукты, наводняющие рынки, сплошь и рядом вредят окружающей среде, загрязняемой выбросами машин, с помощью которых они производятся и транспортируются? Труд зависит от источников энергии, а их эксплуатация опустошает и портит природу.

Девочка с пальчик мечтает о новом труде, целительном для природы и благодарном – не только в смысле зарплаты (иначе она бы назвала его просто выгодным), но и в смысле счастья – для самих трудящихся. В общем, она ищет виды деятельности, не отравляющие ни планету, ни людей. Французские утописты XIX века, которых не воспринимали всерьез, считая мечтателями, между тем мыслили в направлении, противоположном тому, которое завело нас в этот двойной тупик.

Поскольку все теперь индивиды и вся жизнь общества крутится вокруг работы, даже встречи и личные дела, ничего общего с ней не имеющие, Девочка с пальчик рассчитывала найти в работе себя. А нашла одну скуку. Она пытается представить общество, построенное не на принципе труда. Но на каком тогда? И кто вообще спрашивает ее мнения?