Дженни Хан - Меж двух огней

– Мне же стало лучше. После Хэллоуина. После того, как ты убрала те странные штуки и перестала произносить свои странные заклинания, – говорю я, хотя это не совсем правда. Я больше не впадаю в прострацию, но со мной случаются другие странные вещи.

Тетя Бэтт смотрит на меня с жалостью и шепчет.

– Ты ведь сама не знаешь, на что способна, да? Ты даже не знаешь, кто ты такая.

Холодок пробегает по моей спине.

– Тогда сама мне скажи! Скажи, кто я! Ты меня пугаешь!

Тетя Бэтт морщится.

– Тебе нужно успокоиться.

– Ты сама меня расстраиваешь!

Тетя Бэтт идет к себе в комнату. Я следую за ней, но она проворнее меня. Она входит и захлопывает за собой дверь.

– Иди к себе, Мэри! – кричит она. – Иди к себе и сиди там, пока не успокоишься!

Я поступаю ровно наоборот. Выхожу на улицу.

Главная улица пустынна. Кроме кинотеатра, закрыто все, некоторые магазины уже украшены к Рождеству. Из кинотеатра улицу вываливается целая толпа. Я стою у двойных дверей и смотрю. Неужели я не такая, как они? Я не нормальная?

Может, что-то со мной случилось, пока я столько времени лежала в больнице? Я пытаюсь вспомнить, но не могу. Они что-то со мной там сделали? Лечили меня электрошоком или даже чем-то похуже? Проводили экспериментальное лечение или поили таблетками, которые изменили мое сознание?

И тут я вижу, как из кинотеатра выходит Рив с Ренни. Он обнимает ее рукой за шею, и она смеется.

– Ривви, я же говорила тебе, что фильм паршивый! Ты мне должен еще один поход в кино.

Он машет перед ее носом пальцем.

– Нетушки! Ты мне должна за тот дурацкий фильм, который ты заставила меня посмотреть прошлым летом!

– Тогда мы квиты, – говорит она, поворачивает к нему лицом и целует в щеку.

Я стою столбом, пока они идут по улице к грузовику Рива. Он открывает сначала пассажирскую дверь, потом обходит машину, собираясь отпереть свою. Как джентльмен. Не могу поверить, что я это вижу. Неужели Рив обманывает Лилию точно так же, как когда-то меня?

Я чувствую, как во мне зарождается гнев и ревность. Это меня больше не пугает, и я пытаюсь сосредоточиться. Я так долго пыталась не обращать внимания на то, что во мне происходит. Отрицала это. Если со мной что-то не так, если тетя Бэтт говорила правду, то я должна знать.

Я смотрю на замок водительской двери. Пристально смотрю и представляю, что я давлю на него. Рив пытается открыть его ключом. Но дверь не открывается.

– Рен, – кричит он сквозь окно. – По-моему, замок замерз.

Ренни перелезает на водительское сидение и пытается открыть дверь изнутри.

– У меня не получается! – ноет она.

Рив снова пытается открыть ее ключом. Теперь я чувствую внутри себя сопротивление. Грудь горит. Это похоже на перетягивание каната. Я проигрываю. Чувствую, что становлюсь слабой. И вдруг кнопка замка щелкает. Я бессильно прислоняюсь к стене.

Тетя Бэтт права. Я сама не знаю, на что способна. Во всяком случае, пока.

В понедельник с утра я первым делом иду в кабинет к миссис Чиразо. Вернее, после того, как выхожу из компьютерного класса. Я держу в руках стопку теплых белых листов.

– Здравствуйте, – говорю я, закрывая за собой дверь.

Она вздрагивает, держа в руках электрический чайник, который собиралась включить в розетку.

– Кэтрин? С тобой все в порядке? – Она делает знак, чтобы я села на свободный стул.

Я опускаюсь на сидение и выкладываю ей на стол стопку бумаги.

– Вот тут черновик моего нового эссе. Простите, у меня не было степлера. – Тут я замечаю его у нее среди бумаг и скрепляю листы.

Лицо миссис Чиразо просветляется.

– Это по поводу…

Я киваю.

– Просто мне не хотелось обсуждать это в группе.

Мне было очень трудно писать эссе в одиночестве в своей комнате. Я все время плакала, а от мысли о том, что его кто-то, особенно Алекс, прочтет, меня охватывала паника и начинало тошнить.

Дело в том, что моя мама поступила в Оберлин. Только не смогла там учиться, потому что не получила стипендию. Если я туда поступлю, то получится, как будто я исполню не только свою мечту, но и ее тоже. Это может показаться сентиментальным, но я написала правду. В конце концов, мне бы очень хотелось уехать с этого острова и поступить в Оберлин с хорошей стипендией, поэтому я с готовностью буду прыгать через все горящие обручи, которые мне подставляет миссис Чиразо. Мне удалось себя убедить, что я не пытаюсь разжалобить именем моей покойной мамы, чтобы добиться цели. Несмотря ни на что, она бы этого тоже очень хотела.