Омар Суфи - Последний аккорд

Жизнь под англичанами в Баку не сильно изменилась. Конечно, не было хаоса и истребления, какие были при власти Советов народных комиссаров. С другой стороны порядок был восстановлен еще при турках, а англичане просто продолжали поддерживать порядок. А вот с экономикой было не в порядке. Молодое государство не могло справиться с многочисленными задачами. В ресторан приходили прожигать деньги всякие там чиновники и таможенники новоявленного государства, англичане и другие иностранцы, которые пытались понять, что будет дальше с этим богатым нефтью краем. Конечно, кое-что азербайджанское правительство пыталось сделать. Функционировал парламент, создали университет, отправили учиться молодых азербайджанцев в Европу и прочее. Все это приходилось делать в условиях продолжающей войны — на западе страны продолжались столкновения с армянскими формированиями, с севера белогвардейцы угрожали восстановить монархию… Я надеялся на последнее. Поскорее бы… Ведь тогда бы все вернулось на круги своя. Заиграла бы музыка…

Но суждено было произойти иначе… Закат Европы ознаменовался окончательным приходом большевиков. Вот так повернулось колесо истории. Прямо бухнуло басовым аккордом…

А теперь расскажу немного о моей жизни в ресторане, где на мне играл бедный еврей Соломон из Одессы. В Баку он жил давно — его семья, так же как и многие другие евреи, бежал с Украины от черносотенных погромов. Ко мне он относился равнодушно — ему надо было выжить среди всего этого хаоса, так что ему было не до высокого искусства. Играл он всякие увеселительные мелодии под которые девушки исполняли танцы — не очень фривольные, так себе… Часто наигрывал русские романсы. Лишь изредка, обычно в обеденное время, Соломон по указанию Насруллы услаждал публику чем-нибудь из Моцарта или Листа.

В этом интернациональном котле (какой-то сюрреализм — задумайтесь — увеселительный ресторан с восточной кухней, владетелем которого является «хамшари»[2] из Тебриза, быстро адаптировавшийся к русской культуре, с русскими и армянскими танцовщицами и пианистом-евреем) я стал ощущать себя публичным инструментом. Мне ничего подобное до этого не приходилось чувствовать… Вы не просто сами по себе… вы что-то делаете для общества. Плохо или хорошо, аморально или прилично — все это не имеет значения… Я стал частью потребительского круга… Я же говорил, что наступали новые времена.

Опять я ухожу в философствования… Недаром у немцев сильная философия — мы все пытаемся найти рациональное объяснение… Так вот, что произошло со мной. В ресторане была танцовщица Наталья Прохорова — не скажу красавица, но милашка… В нее влюбился один из бывших русских офицеров Владимир Кудрявцев, который сейчас слонялся без дела по Баку. Ему было лет пятьдесят, и он, чтобы прожить, навязался в охранные службы Тифлисского банка. В свободное время он играл в карты и иногда даже в русскую рулетку. Короче, он влюбился в Наталью, ну а она, конечно, не хотела иметь дела с таким взбалмошным мужиком. Конечно, она мечтала выйти замуж и положить конец карьере провинциальной танцовщицы во второсортном ресторане… Но Кудрявцев не подходил к роли мужа, который может вытащить ее из нужды. Она принимала от него дары и подарки, а иногда материальную помощь… Помимо этого молодой служащий того же банка Сергей влюбился в Наталью. Но тут родители Сергея были категорически против женитьбы на танцовщице. Сергея, кстати, когда-то приволок в ресторан Кудрявцев, и однажды, напившись, последний решил прилюдно сыграть русскую рулетку. Условие было простым — если Кудрявцев останется в живых Сергей перестанет ходить в ресторан. Бывший офицер надеялся, что после этого Наталья точно выйдет за него замуж. Сергей не хотел подвергать опасности жизнь пьяного офицера, но на секунду подумал — хоть избавит Наталью от его докучливых приставаний. Глядишь, в один день Кудрявцев мог спьяну насильно уволочь девушку куда-нибудь.

У меня, конечно, клавишная панель отвисла от всех этих страстей и диких и страстных русских игр.

Офицер крутанул рулетку и, перед тем как нажать на курок у виска, положил его ко мне на открытую верхнюю панель, там, где находятся струны, и потянулся за стопкой водки. Выпил и когда хотел взять револьвер, он выскользнул у него из рук и упал в меня между струнами.

Пока он пытался достать его, Насрулла успел вызвать полицейского — ему совсем не хотелось в ресторане иметь инцидент с мертвым офицером, сыгравшим в русскую рулетку. После того, как полицейский вывел Кудрявцева, Соломон вытащил револьвер из меня и открыл барабан… Пуля была в ствольном гнезде — так что, если бы я не проглотил его, Кудрявцев был бы мертв. Он появился на следующий день, уже трезвый, чтобы забрать свой револьвер и Соломон сказал тому, что если бы револьвер не провалился в пианино, того уже не было бы в живых…