Омар Суфи - Последний аккорд

В июне 1916 года умер Ашур-бек. Это было так неожиданно для всех, хоть он и болел уже больше года. Для семьи это было большим шоком — они остались без кормильца. У них, конечно, были запасы, и они смогли бы прожить безбедно еще несколько лет. Но остро встал вопрос о быстрой выдаче Сары замуж. А Махир-беку надо было наконец-то взяться за ум, уйти от своих левацких мечтаний и заняться делом, который бы приносил доход.

В Баку к тому времени активизировались революционеры. Последние, наряду с всякими местными главарями — «гочу» часто крали богатеев и их детей, чтобы затем потребовать выкуп. Махир-бек и Сара без охраны на улицу не выходили. Один раз в дом ворвались грабители и, пока Махир-бек заряжал ружье, они успели унести много всяких предметов из гостиной. После этого он купил пистолет и держал его всегда заряженным в своей спальней.

Вот в такой ситуации грянула февральская революция в Санкт-Петербурге в 1917 году. Не знаю, что там было на самом деле — революция, переворот и тому прочее. Баку весь всколыхнулся. Махир-бек, который наконец-то устроился работать в Бакинский Купеческий Банк, учрежденный Тагиевым, исчез на несколько дней — опять, наверно, носился со своими революционерами. Надо отметить, что на работу его брать во многие банки не хотели, помятую его связь с революционерами. В Бакинский Купеческий Банк же его взял лично Тагиев, который хорошо знал Ашур-бека. После исчезновения Махир-бека Тагиев позвонил им домой и строго сказал его матери, чтобы она оказала необходимое воздействие на него — чтобы тот взялся за ум и не валял дурака с революционерами. Однако Махир-бек прибыл домой скоро и объявил, что он будет комиссаром.

Пора вспомнить и о Шамси — наверно, вы хотите спросить, куда он делся? Почему они не выдавали Сару за него. Да, он хотел ее руки, но в 1913 году уехал в Стамбул и не возвращался оттуда несколько лет. Говорят, боялся тоже царской охранки — в отличии от Махир-бека он числился в списке «националистов» и смог вернуться только после февраля 1917 года. Вот тогда то и заговорили о женитьбе. Мать Сары не хотела — она думала о более богатом зяте, который в это трудное время смог бы обеспечить дочку. А Шамси со своим нестабильным статусом пантюркиста не подходил для этой роли. Однако, после смерти Ашур-бека выдать Сару за богатого отпрыска было трудно. Да и Сара была девушка с характером. Она заявила матери, что не согласиться выйти замуж только ради того, чтобы иметь человека с кошельком. Ей нужен любящий человек, который соответствовал бы ее уровню. Вот так… прибыла эмансипация.

Так что, мать согласилась, в конце концов, с выбором Сары. В середине 1917 года наскоро сыграли свадьбу.

Ну а что обо мне — Сара переезжала, и я терял своего… как бы правильно выразиться… Игрока? Нет совсем не то. Музыканта? Ближе к истине, но Сара вообще-то не было профессиональным музыкантом. Ученика? Я-то вообще ее не учил. Как же определить ее связь со мной… А вообщем-то все наоборот — я для нее инструмент. А она для меня. Не знаю, у машины есть водитель, у парохода штурман. А у пианино — возвращаемся к игроку?

Это я от хандры все о глупостях думал. Сара ушла, и в этой квартире стало пусто…

В 1917 году в Баку, после Февральской революции, свергнувшей царя и установившей Временное правительство, сложилось двоевластие. Одновременно действовали два органа — Исполнительный комитет общественных организаций (местный орган Временного правительства) и Совет рабочих депутатов (орган большевиков). Махир примкнул к последним в составе тюркских коммунистов от партии «Гуммет». Он продолжал свято верить в большую революцию. Шамси же, принадлежавший к партии «Мусават», выступавшей за этническую автономию, хоть и не был членом Исполкома временного правительства, но активно участвовал в политической жизни.

В то время как для меня жизнь абсолютно затихла, на улице в Баку события развивались бурно. В ноября 1917 года, как известно, большевики захватили власть с Санкт-Петербурге, Почти в то же самое время власть в Баку перешла в руки большевиков. Но их власть не распространялась за пределы города. Махир-бек приходил домой довольный и сильно возбужденный. Через пару дней пришел к нему Шамси с Сарой и он стал кричать на них:

— Я вам говорил! Никто не верил! Свершилось чудо… Скоро наступит власть совсем иного толка… Это будет новая страна…

— Пока я вижу, что русские революционеры и Шаумян[1] контролируют город, — отвечал спокойно Шамси. — Вот соберется учредительное собрание — и все встанет на свои места.