Моя дальнейшая жизнь в Баку продолжилась в семье азербайджанцев или, как их называли русские, «азербайджанских татаров» — «басурман» по религии, а корректнее мусульман. Никак не мог предположить, что мог им понадобиться.
Семья моего нового хозяина Ашур-бека (как вы поняли местного аристократа) состояла из жены (всего одной), сына по имени Махир-бек и двух дочерей — Соны и Сары. Жили они достаточно богато, хотя хозяин и не был связан с нефтяным делом. Ашур-бек торговал коврами. Он был родом из одного из региональных центров этой становившейся мне родной части Кавказа — Шуши.
Жила семья Ашур-бека в одном из самых красивых и престижных районов города Баку в доме на Михайловской. Окна дома выходили на Набережную, и по утрам можно было созерцать синюю гладь Каспия.
В доме, где жила семья Ашур-бека, я услышал русскую речь и немного успокоился. А когда я увидел в доме гувернантку… немку, я, как понимаете, совсем обрадовался. Семья, сударь, была «цивильная», хотя Ашур-бек производил впечатление типично восточного человека.
Меня поставили в гостиной, немка гувернантка по имени Хельга заботливо вытерла с меня пыль, и я засиял. Мне захотелось самому поиграть — увы, мы не можем это сделать. Теперь я ждал и думал — кто же будет на мне играть? Будут ли мною пользоваться только по праздникам или эти милые девушки будут учиться музыку. Соне пятнадцать, а Саре двенадцать лет. Бекский же наследник оказался зрелым молодым человеком 26 лет отроду, который проучился в Москве и Париже. Ой, только бы не начиналось с занятий по французскому — я подозревал, что девчонки могут изучать этот язык. Немецким они владели хорошо — поэтому очевидно и гувернантка была немкой.
К моему полному удивлению, дочери Ашур-бека посещали мусульманскую женскую школу, которая, кстати, находилась неподалеку от дома. Мне, конечно, захотелось бы попасть в эту школу. Тогда бы, наверняка, на мне играли каждый день.
Убранство квартиры Ашур-бека было вполне европейским, хотя в доме также было немало азиатских предметов, и мне было интересно познакомиться с ними. Однако мое первое знакомство с одним из таких предметов было не из легких. Это была семейная реликвия — тебризский ковер, изготовленный еще в восемнадцатом веке. Очень надменная вещица оказалась.
Я понимаю, что ковер был, конечно, ветераном — сколько всего он повидал на своем веку. Но проблема была в другом. Он все возмущался бакинской цивилизации, то бишь, европейской, по его понятиям. Ковер криво косился на меня — он, этот провинциальный отсталый половик (сударь, я готов был его уже так обозвать) не знал ничего про пианино. Все его познания насчет музыкальных инструментов сводились к каким-то национальным дудкам. Хотя, пардон, не буду я опускаться на уровень этого ковра и обзывать музыкальные инструменты. Так вот, его жалобы о привычках городских жителей касались, в первую очередь, манере не разувать обувь. Все эти христиане, говорил он, считающиеся себя цивилизованными, заходят в дом и заносят на своей подошве уличную грязь. И по их представлением, снятие обуви — провинциальная восточная традиция. Далее, он просто поливал потоком грязи все эти тлетворные российские традиции — женщины ходят без вуали, сидят вместе с мужчинами. Что больше всего беспокоило ковер, это то, что Ашур-бек, правоверный мусульманин, решил воспитать дочерей в европейском духе. Он отдал их в женскую мусульманскую школу — слыханное ли это дело, школа для девочек-мусульман. Это тоже мог придумать только местный бакинец — он назвал местного нефтяного миллионера Зейналабдина Тагиева, который и придумал эту «штуковину» — женскую школу для мусульманок.
Я, конечно, надеялся, что остальные вещи не так враждебно настроены к европейской цивилизации. Впрочем, в доме было и немало европейских вещиц, так что мне было с кем поговорить.
Симпатичной оказалось табакерка. Она была изготовлена в Цюрихе, и мы с ней быстро нашли общий язык. Несколько лет назад Ашур-бек путешествовал по Европе и купил ее там. Поначалу он пользовался ею исключительно сам, но потом его сын Махир-бек «экспроприировал» ее. Он хотел выглядеть старше и важнее, и поэтому иногда рисовался с трубкой и дорогой табакеркой в обществе. Табакерка мне сообщила, что Махир-бек — прелюбопытный молодой человек, увлекается либеральными идеями, и, втайне от отца, посещал какие-то кружки.
Он проучился на финансиста и в настоящее время работал в Бакинском отделении Тифлиского коммерческого банка. Ашур-бек, естественно, собирался передать все свое дело ему, а тот же, иногда пользуясь доверием отца, отдавал деньги всяким подозрительным личностям и жертвовал на всякие проекты. При этом он любил красивую жизнь и часто посещал «Зимний клуб» — один из элитных увеселительных заведений в городе. Но по молодости это, конечно, можно простить.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу