Джон Кутзее - Смерть Иисуса

Говорит Инес:

– Сколько ему придется пробыть в больнице?

Доктор Рибейро постукивает авторучкой по нижней губе.

– Сеньора, мы сделаем для мальчика все возможное. Будем пристально следить за тем, как он поправляется. А пока назначим ему режим физиотерапии, чтобы сохранить мышцы в тонусе и скомпенсировать последствия затяжного пребывания в постели.

Он, Симон:

– Давид говорит о лекарстве, которое едет из Новиллы.

– Мы на связи с нашими коллегами в Новилле. Буду откровенен. Это необычный случай. У нас в Эстрелле случаев Сапорты еще не бывало. Может, стоит послать юного Давида лечиться в Новиллу? Условия там однозначно лучше. Отправка его в Новиллу, таким образом, – это вариант. Вместе с тем его семья – вы – здесь, здесь же и его друзья, а из-за этого, по размышлении, ему лучше остаться. Пока что.

– А само лекарство?

– У него тоже есть потенциал. К Давиду мы применим комплексный подход. Ему, возможно, придется пробыть здесь сколько-то. К счастью, у нас есть среди персонала человек, который помогает юным пациентам, пропускающим школьные занятия. Настоящий живчик. Я вас познакомлю.

– Надеюсь, у вашего живчика нет никаких странных измышлений, – говорит Инес. – Хватит с Давида учителей со странными измышлениями. Пусть с ним обращаются, как с любым нормальным ребенком.

Доктор Рибейро смотрит на нее вопросительно.

– Давид – паренек смышленый, – говорит он. – Нам с ним пока не выдалось времени как следует поболтать, но я все равно вижу, что он исключительный. Уверен, они с сеньорой Девито поладят.

– Давид достаточно пострадал от того, что с ним обращаются как с исключительным, доктор. Нормальное обучение – вот чего мы для него просим. Если хочет быть исключением – художником, бунтарем или кем угодно в этом духе, – пусть будет им позже, когда вырастет.

Сеньора Девито – такая юная, малюсенькая и тонкокостная, что едва достигает Инес до плеча. Ее кудрявые светлые волосы дыбятся нимбом у нее над головой. Она воодушевленно принимает их у себя в кабинетике: по размерам он – не больше шкафа.

– Так вы, значит, родители Давида! Он называет себя сиротой, но вы сами знаете, какие они, дети, в этом возрасте – чего только не придумают. Вы видели доктора Рибейро, а значит, в курсе, что Давид с нами тут пробудет сколько-то. Важно, чтобы его ум оставался деятельным. Не менее важно, чтобы мальчик не отставал по учебе, особенно в естественных науках и математике. По математике отстать очень легко, а потом ни за что не наверстаешь. Вы очень нам поможете, если привезете учебники Давида.

Он, Симон, поглядывает на Инес.

– Нам нечего привезти, – говорит он. – Не буду объяснять почему – все слишком сложно. Скажу попросту вот что: Давид, пусть и не сирота, последнее время учился в приюте «Лас Манос». Люди, содержащие «Лас Манос», не очень-то доверяют книгам.

– По моему мнению, – говорит Инес, – ему надо начать учебу целиком заново, с букваря и счета, словно ум у него – чистый лист, как если б Давид был младенцем. Его нужно натаскивать с основ, чтобы время, пока он в больнице, не ушло впустую. Вот что я предлагаю как родитель.

В крошечном кабинете сеньоры Девито они всего несколько минут, но в нем уже словно бы нет воздуха. Голова у него, Симона, кружится.

– Вы не против, если я открою дверь? – спрашивает он и открывает дверь.

Золотые локоны сеньоры Девито мерцают на свету.

– Я сделаю для вашего сына все от меня зависящее, – говорит она. – Но обязана предупредить уже сейчас… – Она подается вперед над своим узким столом, на котором нет ничего, кроме игрушечной птички из бусин и проволоки, сидящей на палочке и взирающей на них блестящими черными глазками. – Я обязана вас предупредить…

– О чем вы обязаны нас предупредить? – спрашивает он.

– Я обязана вас предупредить, что в такое трудное время… – Она качает головой. – Конечно, Давиду нужен букварь и все прочее. Но в такое время ребенку нужно нечто большее, чем букварь. Ему нужна рука, на которую он может опереться.

Она ждет, смотрит на них многозначительно, ждет, пока они усвоят сказанное.

Говорит Инес:

– Сеньора, за его краткую жизнь Давиду было предложено достаточно рук для опоры, он отверг их все. А вот подобающего образования ему не предложили. Человеку, у которого нет своих детей… у вас же нет своих детей, верно?

– Нет, нету.

– Легко кому-то вроде вас говорить нам, что́ Давиду нужно, а что нет. Но я знаю его лучше, чем вы, и говорю вам, что ему надо учить уроки, как любому нормальному ребенку. Вот и все. Я свое слово сказала. – Она берет сумку, встает. – Всего хорошего.