Джон Кутзее - Смерть Иисуса

Во втором тайме Давид играет на той стороне поля, где стоит Симон. Ему отчетливо видно, что происходит, когда один-единственный раз мяч оказывается у мальчика, а вокруг свободно. С легкостью он летит мимо одного защитника, мимо второго. Но затем, когда путь к голу открыт, он спотыкается о собственные ноги и падает ничком. Среди зрителей пробегает рябь хохотков.

Игра завершается победой черно-белых. «Лос Альконес» понуро бредут с поля.

Он, Симон, догоняет Давида, когда тот едва не ныряет в раздевалку.

– Хорошо сыграл, мой мальчик, – говорит он. – Не хочешь ли что-нибудь передать матери? Она, понимаешь, расстроена, что ты не возвращаешься домой.

Давид поворачивается к нему с улыбкой, которую можно назвать только доброй.

– Спасибо, что пришел, Симон, но больше тебе сюда нельзя. Ты обязан дать мне делать то, что я должен.

В приюте его больше всего изумляет школа. Зачем доктор Фабриканте держит отдельную школу, когда запросто мог бы отправлять своих подопечных учиться в обычные? В приюте не больше двухсот детей. Нет смысла и привлекать учителей вести уроки, если учеников так мало, некоторым всего пять лет, а некоторые почти доросли до самостоятельной жизни, – то есть нет смысла, если Фабриканте не желает своим сиротам образования, радикально отличного от того, какое предлагают государственные школы. Арройо назвал Фабриканте противником книжного обучения. А если он окажется и противником «Дон Кихота»? Согласится ли Давид на подготовку к жизни без приключений – к жизни сантехника?

Без всяких вестей из приюта проходят недели. Наконец, доведенная до отчаяния его бездействием, Инес стучит в дверь.

– Все это слишком затянулось, – объявляет она. – Я еду в приют за Давидом. Ты со мной или против меня?

– С тобой, как всегда, – отвечает он.

– Тогда поехали.

Подсказать им некому, и школьные классы они ищут довольно долго, а расположены они – как в конце концов выясняется – в отдельно стоящем здании, вдоль длинного прохода под открытым небом. В каком классе занимается Давид? Он, Симон, стучит в первую попавшуюся дверь, входит. Учительница, молодая женщина, умолкает на полуслове и вперяется в них.

– Да? – произносит она.

Среди опрятно и тихо сидящих детей Давида нет.

– Приношу извинения, – говорит он. – Ошибся дверью.

Они стучат во вторую дверь, входят вроде бы в мастерскую – здесь длинные лавки вместо парт, а по стенам развешаны инструменты для работы по дереву. Дети – сплошь мальчики – отрываются от своих заданий и глядят на вторгшихся посторонних. Вперед выступает человек в комбинезоне – очевидно, учитель.

– Позвольте узнать, вы по какому делу? – спрашивает он.

– Простите, что помешали. Мы ищем мальчика по имени Давид, он недавно у вас.

– Мы его родители, – говорит Инес. – Мы приехали забрать его домой.

– Это «Лас Манос», сеньора, – отзывается учитель. – Тут ни у кого нет родителей.

– Давиду не место в «Лас Манос», – говорит Инес. – Ему место дома, с нами. Скажите мне, где я могу его найти.

Учитель пожимает плечами и поворачивается к ним спиной.

– Он в классе у сеньоры Габриэлы, – подает голос кто-то из детей. – Последний кабинет по этой стороне.

– Спасибо, – говорит Инес.

На этот раз дверь открывает Инес, опередив его, Симона. Давида они видят сразу – он посередине первого ряда, одет в темно-синюю блузу, как и все остальные дети. Никакого удивления он, увидев их, не выказывает.

– Пойдем, Давид, – говорит Инес. – Пора попрощаться с этим местом. Пора домой.

Давид качает головой. По классу пробегает шепоток.

Заговаривает учительница, сеньора Габриэла, – женщина средних лет.

– Прошу вас немедленно покинуть мой класс, – говорит она. – Если вы не уйдете, мне придется вызвать директора.

– Вызывайте своего директора, – говорит Инес. – Я желаю сказать ему в лицо, что́ я о нем думаю. Идем, Давид!

– Нет, – говорит мальчик.

– Объясни мне, Давид, кто эти люди? – спрашивает сеньора Габриэла.

– Я их не знаю, – говорит мальчик.

– Это чушь, – говорит Инес. – Мы его родители. Делай, что тебе говорят, Давид. Снимай эту уродливую форму и идем.

Мальчик не шевелится. Инес хватает его за руку и вздергивает на ноги.

Он с яростью вырывается.

– Не трогайте меня, женщина! – кричит он, пылая гневом.

– Не смей так со мной разговаривать! – говорит Инес. – Я твоя мать!

– Нет! Я не ваш ребенок! Я ничей ребенок! Я сирота!

Встревает сеньора Габриэла.