Антон Секисов - Песок и золото

Женя только сейчас заметила, что Миша снял рубашку и остался в одной телесного цвета майке. Он был очень худой, нездорово худой — руки его были совсем как тростиночки, а кадык выпирал из тонкой и серой шеи болезненно странно, напоминая большой фурункул. Миша вспотел. Жене на мгновение захотелось, чтоб он стал очень маленьким, чтобы она могла покачать его на руках.

— Опять, опять... — шептал он, обхватив Женю и прижавшись влажным лицом к ее боку. — Почему они умирают?

— Не знаю, — сказала Женя. — Все умирают... Всегда.

— У вас такое бывало? — он снизу вверх глядел ей в глаза, все время моргая.

— Такое — нет. В смысле, чтобы в таких масштабах... А так умирали и собаки, и кошки, и морская свинка, и даже черепаха. И попугай. А вот рыбок у меня никогда не было.

— А сейчас есть какое-нибудь домашнее животное?

— Кошка. Еще был пес, но умер совсем недавно. Ему было двадцать лет.

— Жалко.

— Да.

Женя взяла со стола газету, показавшуюся относительно чистой, и, подложив под себя, уселась в кресле. Миша продолжал сидеть на коленях и расчесывал голову. Было видно, что он в самом деле сильно огорчен, на нем лица не было — хотя получается, что это была его уже десятая рыбка за год. Эти смерти уже должны становиться рутинными.

Было слышно, как на кухне льется вода. Миша явно не собирался ничего предпринимать, кроме как продолжать чесаться. Женя пошла на кухню, выключила воду, сделала зеленый чай, мимоходом протерев хлебные крошки с разделочной доски, и вернулась в комнату.

— Меня жена бросила, — сказал Миша. Он по-прежнему сидел на коленях и тер ладонью лицо. Миша произнес эту фразу с обиженно-растерянной интонацией, как будто кто-то сломал его игрушку.

— Такое бывает, — сказала Женя.

Она протянула ему чашку с чаем. Он беззвучно хлебнул горячий чай. Женя взяла газету, на которой сидела, и, оторвав кусок, завернула в него мертвую рыбку.

— Ничего, если я его... — Женя сунула Мише под нос рыбку, а потом жестом показала на туалет. Миша кивнул, обиженно шмыгнув носом. Но стоило ей отойти, как он закричал: «Стой, нет! Надо в мусорный бак! В бак! А иначе он не утонет».

Сережа был успешно утилизирован. Женя и Миша вернулись в комнату.

— Как звали... то есть я хочу сказать, как зовут твою бывшую жену?

— Юля. Ее зовут Юля. Да. Вот только... — Миша замолчал, задумавшись. Женя ждала продолжения, но его не последовало.

Миша сел перед Женей прямо на пол, но почти сразу же встал, начал ходить туда и обратно.

— Чем ты занимаешься? — спросила Женя.

— Хожу в магазин «Дикси», — сказал Миша. — Езжу в магазин «Икеа».

Он говорил тихо, рассеянно. Казалось, как будто он сидит на дне, под толщей воды, и вопросы доходят до него сквозь эту толщу, а отвечает он на них на всякий случай, без малейшей надежды быть услышанным.

— Ты не работаешь?

— Мне нельзя много работать по состоянию здоровья. Синдром усталости, слышали о таком?

— Нет.

— Это не очень распространенная болезнь. Обычно ей болеют в цивилизованных странах. Но я, хотя живу в России, заболел. Вообще-то мне хотелось стать татуировщиком. У меня есть эскизы. Хотите... Ты хочешь посмотреть?

Миша испытующе поглядел на Женю — она-то сразу перешла с ним на «ты», но значит ли это, что и ему можно? Он обрадовался, что Женя на это не возразила. Она только кивнула. «Хочу. Конечно, хочу».

Миша протянул ей пачку помятых листов. Женя сначала быстро пролистнула их все, а потом стала смотреть каждый эскиз в отдельности.

На рисунках были сплошные рыбы — в основном древние рыбы, пузатые, с крупными хищными челюстями, и даже неприятное существо, похожее на жука — кажется, оно называется трилобит. Были и скелеты рыб, и рыбы с целой головой и скелетом, и даже люди с головами рыб, и еще русалки.

— Здесь только рыбы, — сказала Женя. — Ничего, кроме рыб.

— Нужно сосредоточиться на чем-то одном и стать в этом деле мастером. Мне нравятся рыбы, и я хочу уметь хорошо их писать. Я был бы рад, если бы кому-то из твоих знакомых понадобилась татуировка.

— С рыбой? Ну... я спрошу.

В это время дверь, которая, оказалось, была не заперта, открылась. На пороге стояла женщина в легком пальто не по погоде и высокий сутуловатый парень с бритым черепом. Женщина выглядела свежей, румяной, ярко накрашенной. Вроде бы в ней не было ничего пугающего, то есть даже наоборот, она приветливо улыбнулась, но от одного ее вида у Жени все внутри сжалось.

Лысый парень, не поздоровавшись, сразу прошел на кухню. Опять зашумела вода.