Антон Секисов - Бог тревоги

По-прежнему беспокоило, откуда он взял рассказ «Шина». Единственное правдоподобное объяснение — взломал мой старый ноутбук. Но ведь я даже и не включал его многие годы.

Задать вопрос напрямую мешало странное суеверное чувство, природу которого я не мог постичь до конца и сам. А потом мой поклонник внезапно пропал, удалив и новый аккаунт, и больше я не получил от него ни единого сообщения.

Что ж, всерьез я на эту экранизацию и не рассчитывал, хотя зачастую именно такие абсурдные, заведомо нереальные начинания доводятся до конца в так называемом творческом ремесле. Но думать на эту тему было особо некогда.

Я рассчитывал, что моих накоплений хватит еще на два с половиной — три месяца. Я тратил мало, мы с Костей покупали еду по скидке, в основном подгнившие фрукты и овощи на Сенном рынке, мы готовили (точнее, готовил исключительно он, но почему нет, если парню такое в радость?) что-то очень простое, вроде риса с тыквой или гречки с грибами, салат на основе дешевейшего ингредиента вроде белокочанной капусты, редьки или свеклы. К тому же из-за необъяснимого беспокойства, охватывавшего меня каждый или почти каждый вечер, аппетит притуплялся, и удавалось сэкономить еще и на ужине. Но теперь, с наступлением отношений, жизнь стала скручивать меня в рог, и нужно было срочно искать работу. А если речь шла о работе в городе Петербурге, и это была не работа бармена или же человека в костюме огромной курицы, то следовало приложить все свои хитроумие и настойчивость, чтобы ее найти.

Мне посчастливилось — как раз открылась вакансия в корпоративном журнале при банке, но писать нужно было не про банковские услуги, а о том, что можно определить сложением двух англоязычных слов — «лайфстайл» и «энтертейнмент».

В корпоративном журнале трудились люди, столь же далекие от банковской сферы, сколь далеки от ухоженных европейских пенсионеров мой бывший главный редактор с канистрой спирта в объятиях и ответственный секретарь в круглосуточном поиске мефедрона.

Здесь работали хорошо потасканные судьбой старые хиппари. Которым больше пристало выходить к дверям банка с плакатами о примате свободной любви над интересами корпораций. А то и с призывами отказаться от банковских карт как от одного из тех неисчислимых крючков, за которые нас ухватил хозяин мира сего Диавол.

Вообще, люди в этой редакции были подобраны с какой-то садистической тщательностью. И только лишь для того, чтобы служить живой иллюстрацией журналистам-первокурсникам: вот какой мрачный удел ждет всех, кто сохранит многолетнюю верность этой профессии.

Ответственным секретарем здесь служил самый безответственный человек из всех, кого я знавал. Это был металлист с длинными сальными волосами и неподвижным лицом, напоминающим сухофрукт. Ему трагически не удавалось дойти до работы.

Вчера он угодил в аварию, сегодня повез заболевшего ребенка к врачу, завтра он заболеет сам, послезавтра поедет в загс разводиться, на следующий день — заснет пьяным на лавочке и его ограбят дочиста, так что через день на работе его ждать не стоит — нужно идти в полицию. И если людям, которые регулярно пропускают работу из-за простуды, могут помочь прививки или витаминные комплексы, то какую помощь следует оказать людям такого типа, как ответственный секретарь-металлист, — понять невозможно. Потому что физическая неуклюжесть, расхлябанность и рассеянное внимание здесь слишком тесно переплетены с таинственными, еще не раскрытыми наукой энергиями, которым много веков назад придумали понятия «рок» и «карма».

Чаще всего его замещал темнокожий медлительный великан, которого все называли Отелло. Именно он и провел мое собеседование: обратившись ко мне по имени-отчеству, он почти сразу же перешел на обращение «Зайчик». Несмотря на неторопливый бархатный голос, лицо Отелло было нервным и изможденным. Оказалось, что из-за неких проблем в «области перистальтики» он был вынужден соблюдать диету и насыщать свое огромное тело одной только тушеной капустой.

За всего несколько встреч с ним я успел заметить привычку, выдававшую в нем многолетнего сотрудника оппозиционного медиа. Временами во время бесед, которые касались политики, Отелло резко бледнел. Кося одним глазом под стол, где мигал черный роутер, похожий на сытого паука, он злым полушепотом обращался ко мне: «Скажи это погромче, а то товарищ майор не услышал».

Третьим штатным сотрудником был музыкальный критик, уже пожилой, маленький и подвижный. В запасе у него был бесконечный набор историй о своих друзьях — звездах российской эстрады. Истории эти, хотя сюжетно и различались между собой, были объединены одним мотивом: Борька, Дианка, Валерка, Максимка и даже Алка приходят к нему на поклон за советом, получают его, но оказываются не в состоянии им воспользоваться — в силу глупости ли, или упрямства, или еще какой-то причины, и в конце вновь приходят к нему, музыкальному критику, посрамленные, получая отповедь, в которой церемониться уже нет нужды. Ну что же ты, Борька, старый дурак, говорил же тебе, сбрей ты эту свою ослиную бороду! Борьке Гребенщикову не остается другого, только смиренно кивать.