Ольга Покровская - Мои южные ночи [сборник litres]

Буня терлась о его руки, благосклонно принимала ласки, но в то же время все косила хитрым глазом на меня – не уйду ли, не оставлю ли ее здесь. И Костя, конечно, это замечал.

И тогда я, не в силах больше выносить эту сцену, сказала вдруг:

– Слушайте, Костя. Водитель мой все равно уехал, как мне сейчас, под вечер, выбираться из вашей глухомани, я ума не приложу. Давайте мы с Буней переночуем у вас, если не возражаете. А уж утром подскажете нам, как до дома добраться.

И едва не вздрогнула от того, как разом просиял сдержанный капитан.

Тот вечер получился одним из самых теплых, радостных и счастливых вечеров в моей жизни. Костя, обрадованный тем, что час разлуки с Буней откладывается, засуетился, сбегал куда-то за мясом, принялся разводить мангал. Я помогала ему хозяйничать, Буня же, кажется, просто млела от того, что все было так хорошо, мирно и спокойно. Никогда еще в жизни я не ела такой вкуснейшей бараньей похлебки, никогда не видела над головой такого бездонного, головокружительного, усыпанного серебром неба, которое накрыло нас своим куполом, когда зашло солнце.

Мы с Костей говорили немного. Он вообще был из породы молчунов. Лишь иногда, под моими вопросами сдавался и скупо рассказывал что-то о своей службе до ранения, о том, где ему довелось побывать, что повидать. О войне же отмалчивался, лишь коротко встряхивал головой и говорил:

– Что вспоминать?

Зато он с большим увлечением рассказал мне, как моя девочка помогла задержать контрабандистов. И Буня, тоже прислушивавшаяся к его рассказу, гордо поводила мордой.

Когда же пришла пора спать, я прошла в выделенную мне капитаном комнату и перед тем, как забраться в кровать, выглянула в окно, удивленная, что Буня ко мне не идет. Мне так долго мечталось об этом – как мы с ней снова заснем вместе, счастливые от того, что находимся рядом, слышим дыхание друг друга. Ночь за окном стояла темная, кромешная, однако же мне удалось различить в черноте два силуэта – Буни и Кости. Они сидели рядом, капитан изредка прикасался рукой к холке моей девочки. Но ничего не говорил, не вздыхал, лишь чуть сутулил плечи. И столько было в этой картине утробной неизбывной тоски, что мне снова вдруг стало больно дышать. Почему же мне в этой истории теперь выпала роль разлучника, человека, который должен был вырвать у матерого капитана сердце и растоптать его на пыльной дороге?

Я судорожно прижала руку ко рту и закусила костяшки пальцев. И Буня моя, будто почуяв что-то, повернула голову и побрела в дом. А через минуту уже устроилась рядом со мной на кровати, где теперь едва помещалась. Тяжелые лапы ее свешивались с постели, но она в жизни не согласилась бы уйти спать на пол, готова была терпеть любые неудобства, лишь бы оставаться рядом. Я прижалась к ее теплому боку и, несмотря на мучившую меня тоску, осознала, что наконец-то, наконец-то я спокойна. Она была рядом, а значит, все остальное нам было не страшно.

Целуя Буню в прохладный нос, я вдруг почему-то уверилась, что мы найдем с ней какой-нибудь выход, решим, как нам быть с капитаном Виноградовым. Ведь мы с ней смогли победить горе, раны и разлуку, а значит, и все остальное было нам по плечу.

Счастье переполняет меня, булькает внутри, как куриный суп булькает на плите в кастрюле. Его варит для меня Любимая. Моя единственная хозяйка, моя радость, моя жизнь. Она все-таки нашла меня, она здесь, со мной, и для меня теперь даже в дождливые дни всегда ясно светит солнце.

Мы с Любимой живем в городе, куда Костя возил меня к Усачу. Будка у нас совсем тесная, называется «общежитие семейного типа». Тут много людей, и мне это не нравится. Куда спокойнее мне жилось у Кости, где весь двор с солнечными пятнами на земле был в моем распоряжении. Но теперь я снова вместе с моей Богиней, а значит, все остальное не важно. Мы с Любимой часто гуляем во дворе нашей будки, но я больше уже не убегаю от нее, как несмышленый щенок. Во мне всегда теперь живет страх потерять ее, я боюсь, что нас снова разлучат, что с ней что-нибудь случится, а меня не будет рядом. И потому я чинно вышагиваю рядом с ней и свирепо кошусь на каждого, кто осмелится к нам приблизиться. Я никогда больше ее не отпущу, я никому не дам причинить ей зла. Я теперь умная, умелая и сильная и знаю, как ее защитить.

По ночам я все никак не могу улечься.

– Бунюшка, солнце мое, спать пора! – уговаривает меня Любимая, одновременно обнимая и целуя в лоб. – Хватит надо мной качаться, я никуда от тебя не денусь.