Мона Авад - Зайка

Я смотрю на него, сидя за обеденным столом. Макс. Тристан. Байрон. Худ. Икар. Ну или как там, блин, его зовут. Наблюдаю за тем, как он готовит какое-то пахучее рагу, которым мне придется сегодня давиться, хочу я того или нет. Как наливает мне густое, почти черное вино. Что ж, возможно, это единственное дитя, которое у меня когда-либо будет. Мое и в то же время не мое. Живущее по своей, непостижимой для меня воле. Но такой ли непостижимой, Саманта , спорит со мной краешек его лица, когда он поворачивается к Аве. Конечно же, к Аве. Всегда только к Аве. Знает ли она сама, как она прекрасна, спрашивает он ее миллионный раз.

Ой, да заткнись, говорит она в ответ на что-то, но на деле ее «заткнись» означает «Никогда не замолкай, прошу тебя» . Он говорит ей о том, на что я никогда не решилась бы. Я слышу, как с его губ срываются мои слова, записанные у меня в блокноте, надежно, наглухо перечеркнутые. Те, которые я шептала, глядя на статую зайца, в которых признавалась деревьям, по пути домой, после ночных тусовок. С таких слов начинаются книги. Вслух их не произносят, потому что это слишком неловко. А он произносит, причем каким-то очень знакомым голосом. Низким. Уверенным. В глубине которого спрятана улыбка. Никогда не поймешь, шутит он или говорит серьезно.

– Я серьезно.

И все, она тает. Открывается ему навстречу, как цветок на рассвете. Прячет лицо в вуали, в ладонях, в кружевных ладонях. Моя подруга. Моя самая близкая, самая дорогая подруга. Надо ей все рассказать. Я должна это сделать, должна ее предупредить. Я отпиваю еще вина, и мои веки тяжелеют, опускаются под гнетом его надвигающейся тени. Я о стольком хочу его спросить.

Чего ты хочешь? От меня? От моей подруги? От моих врагов? Ты и правда появился на свет из того ушастого недоноска который убежал от меня в гостиной Герцогини, а после исчез, оставив после себя цепочку следов, слишком крупных для кролика? Или ты появился из иного зверя? А может, ты монстр, которого породила я сама, безо всяких там зверей? Но с моих губ не срывается ни звука. Я отпиваю вино из своего бокала. Иду за ними в гостиную. Наблюдаю за тем, как они танцуют.

Мы пьем «Кампари» [70] «Кампари» – горький ликер красного цвета на основе ароматических трав и фруктов. Создан в XIX веке Гаспаром Кампари (1828–1882). Выпускается итальянской компанией Gruppo Campari. из запасов Авы, смешав его с газировкой. Подношу ее недокуренную сигарету к губам. Когда он смотрит на нее, его лицо озаряется таким светом, что мне становится неловко. Он ведь так откровенно, так очевидно влюблен. А она? Она похожа на медленно разжимающийся кулак. Может превратиться в открытую ладонь. А может и сжаться еще крепче. Время покажет. Я смотрю, как они страстно кружатся, сходятся и расходятся в ритме танго. Наблюдаю, как они целуются. В те минуты, когда их рты приоткрываются навстречу друг другу, что-то точно так же открывается и во мне. Разворачивается так широко, что кажется, вот-вот выпорхнет и воспарит. Я напугана до смерти. И так же счастлива.

Они отражаются в зеркальном темном окне, и я вижу между ними себя. Щеки горят, подогретые коктейлем Авы. Лицо у меня мечтательное и счастливое. На губах – улыбка, полная чистого блаженства. Я выгляжу прямо как Иона в те минуты, когда он погружается в свое поэтическое облако и ничто мирское не способно его затронуть. Но тут рядом с нами я неожиданно замечаю еще одно лицо. Только оно – снаружи и смотрит в комнату. Так, словно оно всегда там было, но я заметила его только что.

Это Герцогиня.

Она стоит снаружи и наблюдает за тем, как я наблюдаю за Авой и Максом. И тоже улыбается. Но ее улыбка совсем другая. Она в ярости. Она вдруг все поняла. И жаждет отомстить.

Я визжу.

– Саманта?! Ты в порядке? – бросается ко мне Ава.

Я тычу рукой в окно. Макс идет проверить. Но Герцогиня уже исчезла. Растворилась в ночи и лунном свете, таком ярком и чистом, который никогда не падал на мой дом. Потому что луна ненавидит твою халупу, забыла?

Но она была там, я уверена.

– Это была она.

– Кто? Кого ты там увидела? – спрашивает Ава.

– Нет, ничего. В смысле никого. Наверное, задремала, и мне это приснилось. Или просто показалось. У меня был тяжелый день. Наверное, мне лучше пойти спать.

– Да, – говорит Макс, – наверное.

А через несколько секунд мне приходит сообщение:

«Ты больная».

Мы на крыше. Ава и я, наблюдаем за тем, как он возитсяв саду. Сидит, сгорбившись, созерцая участок влажной травы. Сегодня уже достаточно тепло, чтобы приступить к делу, сказал он утром, выглянув в окно. Я сразу представила, что он опять затеял нечто гнусное.