Холли Борн - Как я вам нравлюсь теперь?

– Норм? – спросил он. – Давай уже, за нами очередь.

Южный берег Темзы кишел туристами, и не только набережная: туристы наслаждались солнцем. Это был один из тех дней, когда Лондон прекрасен как никогда – но все портят толпы людей. Очередь терпеливо подождала, пока мы с Томом пройдем мимо, чтобы самим сделать фото. Это самое фотогеничное на этом берегу Темзы: на заднем плане собор Святого Павла и небоскреб «Уоки-Токи».

– Давай сфоткаемся вместе, – предложила я. У нас уже тысячу лет не было совместных снимков.

– Да ну, пойдем. Люди ждут.

– Всего одно фото! – Я подняла руку и поменялась с Томом местами, чтобы была видна моя рабочая сторона. Направила камеру сверху вниз, чтобы мы получились лучше, улыбнулась и сделала вид, что горжусь мужчиной рядом с собой. – Видишь? Это было быстро.

Но Том уже тянул меня вперед. Я дернулась, проверяя снимок, и замерла на месте. С этого ракурса мой лоб казался огромным, даже челка не спасала. И что за ужасные ноздри? А Том даже не улыбался. Он просто уставился в камеру с равнодушным видом.

– Том! Ты не улыбнулся, – пожаловалась я, чувствуя себя отвергнутой. Но Том не слушал меня, он копался в телефоне.

– Идем. – Он схватил меня за руку так, что стало больно, и убрал телефон в карман. – Мы уже опаздываем.

Мы пробирались сквозь толпы людей, которые никуда не спешили, в отличие от нас. Они сбивались в группки и беззаботно веселились. Неподалеку открыли бар со стульями из кустарника, где подавали джин, – это Лондон, тут и не такое увидишь. Люди с порциями джина в руках выстроились в очередь за фото, стараясь не пить прежде, чем дойдет их черед. Интересно, когда любовь к джину стала признаком индивидуальности? С некоторых пор любовь к просекко тоже стала признаком индивидуальности. Я замедлила шаг возле лавки с подержанными книгами под мостом, но Том дернул меня, и я притворилась, что это смешно, хотя он чуть не вывихнул мне руку. «К чему такая спешка?» – хихикнула я.

– Не хочу, чтобы наш гребаный столик кто-то занял, – отрезал Том.

Слово « гребаный » повисло в воздухе, и с меня разом слетела вся игривость. Я не могла спустить это просто так, поэтому тоже вступила в игру «мы очень спешим». Я ускорила шаг и ломанулась вперед, расталкивая, уклоняясь, протискиваясь сквозь всех этих людей, чей вечер проходил гораздо приятнее. Я случайно задела ребенка сумочкой и даже не извинилась, и Том посмотрел на меня с отвращением.

– Да что с тобой такое? – спросил он. Он просто ненавидел меня в этот момент, это было очевидно.

– Ничего, – пожала я плечами. – Ты же говорил, что мы опаздываем.

Он вздохнул с многозначительным видом. Остаток пути прошел в напряженном молчании – он наверняка винил в этом меня, но я-то знала, кто настоящий виновник. И вот о чем я думала, пока молча шла бок о бок с любовью всей своей жизни:

Бросай его, сказал рассудительный голос. Ты должна уйти от него. Почему ты не уходишь от него? Тори, уже ничего не исправить. Бросай его. Ты несчастна.

Вот мы и на месте, у неприметного французского бистро, которое посоветовал Найджел. Ди и Найджел встали и помахали нам из-за столика. Тому место понравилось. Высокий каменный свод вздрагивал всякий раз, когда сверху проезжал поезд. Том огляделся по сторонам и слегка кивнул.

Бросай его. Бросай его. Бросай его.

Мы приблизились к счастливой парочке, и обаяние Тома заработало на полную катушку. «Ди! Ты вся сияешь. Не знал, что так бывает». Он поцеловал ее в обе щеки, затем повернулся к Найджелу и крепко пожал ему руку. «Мои поздравления! Приятно познакомиться, меня зовут Том».

Ди и Найджел, попав под его обаяние, расцвели как растения под солнцем. Я и забыла, каково это, когда он, как маяк, в полную силу направляет на тебя свой прожектор. Этот свет проходит теперь мимо меня. Он приберегает его для других, но он очень мощный – я сощурилась, пусть даже меня этот свет не задевал. Я обхватила Ди за располневшую талию, взвизгнула и изобразила восторг, хотя на самом деле ее живот казался мне странным и неестественным. Я сказала ей, что она отлично выглядит, спросила, как протекает беременность и задала все положенные вопросы.

Мы сели за стол, придвинув стулья. Едва появился официант, я тут же заказала вино.

– Бутылку мерло, пожалуйста, и три бокала.

– Четыре! – встряла Ди.

Я не знала, что сказать, наш столик замер. Даже официант покосился на ее живот, вопросительно подняв бровь.

– Четыре бокала, – повторила Ди.