Холли Борн - Как я вам нравлюсь теперь?

– Что это? – спросила я, отказываясь поверить в то, что эти чудеса происходят на самом деле.

Том потянулся к заднему сиденью и достал оттуда толстовку с капюшоном.

– Когда солнце сядет, резко похолодает, – сказал он, протягивая ее мне. – Держи, скоро тебе понадобится.

Я натянула толстовку через голову. Она впитала в себя его запах.

Подали поезд. Пассажиры вскочили и засуетились. Словно во сне, я добрела до вагона первого класса и без сил плюхнулась на мягкое кресло. Прослушала объявления о предстоящей поездке – сначала на французском, следом на английском. И улыбнулась своим воспоминаниям…

Мы сидели и, потягивая пиво, смотрели, как заходит солнце. Это был самый красивый закат в моей жизни. Мы говорили, говорили, говорили. А когда стемнело, Том тщательно задул свечи, улегся рядом со мной и показал мне звезды. Наши головы соприкасались, когда он указывал пальцем на Большую Медведицу и Пояс Ориона. Как будто мы в планетарии, но только звезды настоящие. Вселенная над нашими головами исполняла роль ультрасовременного проектора.

Даже сейчас это свидание казалось мне сказкой. За окном проносились парижские пригороды. Я тогда подумала: это не может быть правдой, в реальной жизни таких чудес не бывает . Том все время расспрашивал меня обо мне, его интересовали мои ответы. В нем самом было нечто волшебное. Его окружало нечто волшебное. Я не могла поверить, что в моей жизни появился этот мужчина. Такой великолепный, такой изумительный, такой многогранный, такой понимающий, такой добрый, такой очаровательный – и ему нравилась я. Очень нравилась. Над нами сияли звезды, мы беседовали в темноте, и я позволила ему поцеловать себя. Это был идеальный поцелуй. И я с разбегу бросилась в совместную жизнь – без раздумий, без сожалений. Ко мне пришло озарение, что вот он, мой Единственный. Не самое подходящее время, но, как известно, такое случается, когда меньше всего этого ждешь.

Вместо того, чтобы листать журнал по дороге домой из Парижа, я уставилась в окно, вспоминая пьянящие первые месяцы жизни с Томом. Как старые наряды, запрятанные в глубине шкафа, однажды снова входят в моду, так и я снова влюбилась в Тома, сидя в одиночестве в поезде. Хватило одного воспоминания о том, каким он был.

Конечно, он и теперь может быть таким. Поэтому-то мы и вместе. Но на заре наших отношений это случалось чаще – впрочем, так всегда бывает.

Удивительно, но второе свидание смогло превзойти первое. Том отвез меня в национальный парк, где река выдолбила в скалах природные купальни. Мы отправились туда рано утром, до того, как солнце прогрело воду. Парк был в нашем распоряжении. Том привел меня на вершину утеса и заявил, что наше свидание начнется с прыжка в воду.

– Это не опасно, – заверил он. – Честное слово.

Он заставил меня прыгнуть первой. Помню, как летела вниз. Помню, как визжала, рассекая пустоту. Помню, какой студеной была вода. Помню, как на глубине ощутила тепло тела Тома. Мы сжимали друг друга в объятиях в ледяной воде, а в голове билась мысль: мы ведь едва знакомы. И тут он посмотрел мне в глаза – в нас обоих бурлил адреналин – и сказал: «Извини, если это все развивается слишком быстро, но я легко могу в тебя влюбиться». Но мне нисколько не казалось, что все происходит слишком быстро. Мы целовались в ледяной воде, барахтаясь изо всех сил, чтобы удержаться на поверхности, и не ощущали холода.

Поезд въехал в туннель. Французские пейзажи сменились грохочущей темнотой. Объявление: вагон-ресторан открыт. Я прислонилась головой к окну и продолжила вспоминать. Неделю спустя мы вместе путешествовали по Америке. Он знал все: куда стоит съездить, где поужинать. Каждый, кого мы встречали, становился жертвой его обаяния, мы получали лучшие номера. Он постоянно спрашивал, как я себя чувствую. Делал комплименты – довольно неожиданные. «У тебя такая милая родинка на пальце. Обожаю, как ты краснеешь, когда официант принимает у тебя заказ. Никогда не встречал девушки, которая так легко может меня развеселить».

Не успели мы вернуться в Англию, как он потащил меня к родителям, чтобы познакомить со своей любимой матушкой.

Нельзя сказать, что все закончилось. Порой он снова становится тем самым Томом. У нас бывают ссоры, и тогда я кричу, плачу и выбегаю из дома. Но после примирения он изо всех сил старается загладить вину. Я приходила домой – а меня ждали первые издания моих любимых книг. Однажды посреди ссоры он поднял руку и сказал: «Хватит». Затем он попросил меня сложить рюкзак, мы поехали в аэропорт и улетели в Исландию. Вот так просто. Спор мы так и не закончили, но плавали в голубой лагуне, а Тому через свои связи в последний момент удалось записать нас на тур «Северное сияние». Соединив руки в перчатках, мы не отрываясь смотрели на неоновые всполохи над головой. «Помнишь наше первое свидание?» – прошептал он. Его дыхание льдинками застывало по дороге между его губами и моим ухом. «Я уже тогда был безумно влюблен в тебя».