– Мои прогулки к тому особняку – мы его Необитаемым островом звали – понятны, жизнь идет к закату, а лучшие годы прошли там. А что ж вы-то вокруг этого домика ходите? Тень несчастного Свешникова гонит? Я много слышал такую банальность, будто преступника тянет к месту события.
– Не угадали. Да и Свешников, поверьте, не первый и не последний в моей карьере.
– Тут уж я вам верю стопроцентно.
– Вообще-то Свешникова мне было искренне жаль. Талантливый был человек. Но, увы, тут я был бессилен. Шестикрылов добился приговора, к самому председателю бегал. Впрочем, в том особняке, перед которым вы сейчас сидели, обречены были все, включая охрану. И вы в том числе. Свешникова, я ж вам сказал, в тот момент ничто бы не спасло.
Наконец принесли водочку с закусочкой, Лисюцкий повелительным жестом указал налить по полной, официант удалился.
– Сначала выпьем. За ваше чудесное спасение. Нет-нет, извольте до дна. Вот и ладненько. Скажите, Георгий Андреевич, а вы и сейчас ко мне испытываете ненависть?
– Ну, ненависть – слишком сильно сказано. Однако ж симпатии вы не вызываете, в этом признаюсь честно.
– Тогда что ж ты, Фелицианов, не убил меня? Помнишь этот момент? Я склонился над тумбочкой с бумагами, возился там, а на столе был тяжелый мраморный прибор, пресс-папье по виску – и на свободе, с моими документами, в одежде моей. И как было б славненько! Такой был шанс. Испугался? Сил не хватило?
Хотел было взорваться на новое «ты», смерил взглядом Лисюцкого, ну раз так хочешь, перейдем и мы. Без брудершафта.
– Ну, если тебе приятно так думать, то да, испугался. Куда б я пошел по твоему трупу? А что до силы, ее-то как раз и хватило, чтоб удержаться от соблазна.
– А в итоге проиграл жизнь. Все по лагерям да ссылкам, а если на свободе, так на нищенском окладе. У тебя какая пенсия?
– Мне хватает. Ваше ведомство приучило к самым скромным потребностям. А воздух и солнце никуда не денутся, тут даже вы бессильны.
– Ты, Фелицианов, всю жизнь просидел внутренним эмигрантом по волчьим углам, всю жизнь ни во что не верил, а ведь прав-то оказался я.
– Полицейский социализм, Люциан, не единственный символ веры. Есть вещи и понадежнее.
– Полицейский, как изволишь безбоязно выражаться, социализм – самый верный и надежный путь к порядку. А порядок – единственное, что нужно нашему народу. Как говорил Лаврентий Палыч, только слепец не видит, что чаемый порядок воцаряется на глазах. Запомни, Фелицианов, и племянникам своим заповедай – страна теперь будет вести отсчет не с дремучего тринадцатого года и даже не с семнадцатого, а с ныне текущего – тысяча девятьсот восемьдесят третьего. – Возвестил и сухоньким кулачком потряс.
– Это ты ловлю совслужащих по кинотеатрам и парикмахерским называешь порядком?
– Да, и ловлю тоже. Производительность труда за месяц повысилась на два процента. По стране это очень много.
– Что-то уж бесславно закатилась эта акция. То бездельничали на улице, а теперь в запертых конторах. Только быт людям усложнили. По мне, так уж лучше Леонид Ильич покойный в свои последние годы – если б не Афганистан, можно было б и райскими их назвать. Ни во что не лез, знай только ордена на грудь навешивал. Я б ему и Андрея Первозванного пожаловал, только б пожил подольше в своем полусне.
– А народ распустился. Люди черт-те что стали себе позволять.
– Да ничего особенного. Просто народ, как церковь, отделился от государства и зажил своей жизнью.
– Как отделился, так и примкнет. Уже примыкает. В стране идет обновление. Эх, мне бы лет эдак тридцать сбросить! Золотые времена настают, а я, увы, отставной козы барабанщик!
– Да чем же золотые? Что изменилось?
– Все. Юрий Владимирович всерьез взялся за всякое ворье. В партии идет обновление: на смену погрязшим в коррупции придут честные коммунисты…
– Люциан! Когда это ты последний раз видел честного коммуниста? Если это не полный идиот, верующий каждому газетному слову. Но такие, кажется, давно повывелись.
– В КГБ всегда были честные коммунисты. У нас особый кадровый отбор. И корыстолюбцев вычищаем из своих рядов беспощадно. Даже с генеральскими погонами. В подробности цвигунского дела вдаваться не буду, небось и сам наслышан.
– В ваши годы, любезный генерал, можно было бы понять, что во все времена и во всех государствах тайная полиция, в отличие от исполнительной, свободна от этого жалкого порока. Во-первых, вы укутаны льготами и спецпайками по самые уши и ни в чем материальном, в какой бы нищете ни пребывало население всей страны, нужды не испытываете. И соблазнов, в отличие от милиционеров, для вас нет. Вы против кого стоите? Мировых разведок вне страны и нищих правдоискателей внутри. Что возьмешь с академика Сахарова или с безработного инженера? Это тебе не директор Елисеевского.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу