Евгений Алёхин - Ядерная весна [сборник litres]

Помню, как четвертая стена упала. Я выступал в пивном баре в одном из тех городов, в который хрен доберешься. Перед концертом мы продавали книги, и ко мне примостилась девочка с большой грудью, давай что-то спрашивать и отхлебывать мой сидр. А сидр нам с Костей наливали бесплатно, владельцы бара – они были и организаторы. Вот, дело уже близится к концерту, надо поссать. А очередь в туалет большая. Смотрю, что в этой очереди моя девочка-титьки.

– Пусти в толчок, а то мне реп петь надо.

Она говорит:

– А пойдем со мной.

Захожу с ней в туалет. Неловко как-то, люди же в очереди видят, что мы вдвоем идем, но я, уже закрывая дверь, останавливаю жестом руки подозрения, как бы говоря им:

– Ноу сакинг, ноу факинг, онли писинг, онли какинг.

Она, не смущаясь, садится на унитаз, я при ней целюсь в раковину, чтобы время сэкономить. Это очень уютный туалет, чистый, просторный, с большим зеркалом, напротив которого стенной книжный шкаф. С теми книгами, которые вы прочли в юности, а если не прочли, то вряд ли доберетесь до них сейчас. Рэй Брэдбери, Клиффорд Саймак, все эти серьезные парни, которые предупреждали нас, чтобы мы не путали берега. Поссал я, значит, помыл тут хер, поворачиваюсь к девчонке и на секунду ломаю субординацию, она как будто этого и ждала, чтобы авансом дать немного женского тепла, тут же часть меня пропадает у нее во рту. Я смотрю сверху, вижу ее согнутые ноги, тряпочку трусов, ее руку, которая уже – да – гладит мои яйца. Все, хватит, я заправляюсь, она встает, мы не обсуждаем произошедшее. Застегиваюсь и бегу на сцену, я уже на крючке. Черт-те что, говорю себе, руки трясутся, за микрофон хватаюсь, чтобы унять эту дрожь, ведь я же как раз таких вещей хотел избегать, знал же, что реп-культура чревата падением иллюзий относительно человеческих отношений, отвязанным шовинистом сделает самого нежного поэта-андрогина.

Тут спрос тебя превратит в рок-звезду и обезьяну. Запах пиздятины поднимет в воздух, как запах сыра мышь по имени Рокки, а после уронит об пол. Если такие бонусы называть словом «приятный», всю эту психологическую свистопляску, то да, не ожидал даже таких ништяков получить, об этом в школе не рассказывают.

И ведь такое можно проделывать на каждом втором концерте. Поэтому стоит мозгу со скуки захотеть провести туловище по этому обезьяньему маршруту, чтобы в очередной раз воскресить чувство вины, целебное для эго, мозг, не особо брезгуя, берется за дело.

Тут сложно подсчитать. Раз в пятнадцать концертов? В десять? В три?

Начиналось-то все так хорошо. Обычно я запасаюсь планом. Если я буду снимать по отчетному видео каждый концерт и монтировать это видео перед сном, я удержусь весь тур от запоя и блядства. Либо же вести туровый дневник, терпеливо писать прозу, увлекательный документ с флешбэками в былые истории. Ведь через все это я уже проходил, нужно уметь остановиться, не разрушать себя и других.

Потом – хуяк – монтажная склейка, ты в какой-то подворотне спускаешь за шиворот самой некрасивой женщине на вечеринке – красивые-то уже поперек горла. Вся эта реп-поездка – сэд порно, сентиментальное и лиричное, как письма, которые хочется писать литературным друзьям из добровольной ссылки. Из покосившегося, но уютного домика в глуши.

«Смотрю я на нежный белый снег и вспоминаю свою жизнь, дорогой друг. Кладу я поленья в печь, а пока они разгораются, я поделюсь с тобой этой историей. Был у меня тур из пяти городов. У меня тогда только закончилась маниакальная стадия биполярного, длившаяся аж рекордные три месяца без перерыва, и я впал в тяжелые, полные чувства вины, думы. Зато работа кишечника наладилась, ведь до этого я дристал и похудел килограмм на десять, пока был лишен внутреннего критика, уходил от жены, снимал сериал и клипы, снимался в кино, писал новые треки и был влюблен до одури в красотку, вокруг которой и плясал этот эпилептический танец.

Короче, я задолжал всем денег, поехал в тур, и тут-то накрыло. Я вспоминал, какой я дилетант во всем, какое ничтожество. Я страдал, восстанавливая свое эго. Ссал в собственное нутро, не жалея жидкости. И за эти пять городов только в одном не случилась ебля, благодаря чему этот город стал историей.

Начинается она так.

Новосибирск.

В середине реп-сета, в короткой паузе между песнями, малая кричит мне:

– Алехин, я люблю тебя!

Я не будь геем, сразу же в ответ (не успел задуматься, так бы промолчал):

– Отсосешь?!

– Конечно.

Мы как будто забываем об этом, пока выступление не заканчивается. Я-то точно забываю. Иду в гримерку, кого-то обнял по дороге, кому-то расписался, пью пиво. Тут она меня и хватает и целует.