Кирилл Рябов - Никто не вернётся [сборник litres]

– Да, да, – перебил Барановский. – Входите.

Он порылся в сумке, отыскал шариковую ручку.

– А как ваши дела? – спросила администраторша.

Барановский посмотрел на бейджик – «Анна».

– Нормально, спасибо.

– Плохо спали? Лицо усталое.

– Да, работаю над книгой.

– Ой, правда? А про что она?

– Ну про жизнь.

– Как интересно.

Она села на кровать и положила рядом книги. Барановский стал подписывать. В голове было пусто. Пожелания получались пошловатые: «Счастья вам, дорогая читательница, любви и мирного неба». Потом в стопке попалась книга писателя Льва Зильберштейна, которого Барановский терпеть не мог.

– Это не моё, – проворчал он.

– Ой, простите, случайно прихватила. Он у меня рядом с вами стоит.

– Понятно.

Оставшиеся книги Барановский пометил лишь корявой подписью и датой.

– Спасибо, – сказала Анна.

Она наклонилась и поцеловала его в щёку.

– Пожалуйста.

– Я так счастлива, так счастлива.

– Надеюсь.

– Сердце сейчас выскочит из груди.

– Поберегите его, ваше сердце.

Она ушла. Барановский достал водку, выпил полстакана, поглядел в окно и неожиданно представил, как эта крупнотелая женщина сидит у него на лице. Фантазия не вызвала неприязни. Он даже немного возбудился.

Выпил ещё полстакана. «Всё из-за тебя. Если бы не ты, я бы не превратился в такого скота. Я просто мщу тебе, бездушная гадина», – подумал Барановский, глядя на спину Ленина. Хотя вождь был тут ни при чём.

Он попил из коробки сок. Тот, кажется, немного прокис. «Хорошо. Отравиться и сдохнуть в этом замшелом номере».

Вечером позвонил Миша.

– Изменений нет, – сказал он. – Врач сказал ждать. Но чего ждать-то?

– Ясно чего, – ответил Барановский мрачно.

– Но я надеюсь на чудо, понимаешь?

– Да, я тоже на него надеюсь.

– Вань, сегодня я в церковь зашёл, поставил свечку.

– Какую?

– За здравие, конечно! Сходи и ты, а? Поставь свечку, помолись.

– Ладно, схожу завтра.

– Спасибо.

– Ну о чём ты!

– Надя ходила тоже. Я подумал, знаешь чего? Надя ходила, я ходил. Теперь ты. Бог любит троицу.

– Ага.

Барановский представил, как Надя сидит на лице у его брата. Потом он представил Лизу, сидящую у него на лице, и резко возбудился. Это был какой-то чудовищный морок – мысли о Лизе, похоть, ощущение безысходности, тоска. Он попрощался с братом и написал любовнице из Петербурга похабное сообщение. Потом написал новой читательнице. Никто не отвечал. Он задёрнул занавеску, спустил штаны, трусы, лег на кровать и стал гладить член, представляя, как они с Лизой поочередно сидят друг у друга на лицах. Не работало. Он представил, как насилует всех женщин, которых встречал за последние дни. Кроме матери, конечно.

В дверь постучали. Барановский остановился, застегнул ширинку и открыл. Вернулась администраторша. Он решил, что сегодня ночью её трахнет.

– Иван, – сказала она смущённо. – Я, наверное, не прощу себе, если не попрошу вас о чём-то важном. – Да, входите.

Анна вошла.

– Только поймите меня правильно. И не обижайтесь.

– Конечно, я не обижусь.

– Наш город маленький. Почти все друг друга знают.

– Не волнуйтесь. Никто ничего не узнает.

– Вы про что?

– Продолжайте, – сказал Барановский.

– Так вот. Мало кто выбился в знаменитости из наших земляков. Вы, художник Протасов и герой-танкист Владимир Егоров. Но он погиб в сорок четвёртом году.

Его никто и не помнит, к сожалению. Да и Протасова мало кто помнит. Он ведь спился ещё в начале девяностых.

Барановский заметил, что её трясет от волнения. – Да и не часто к нам приезжают культурные знаменитости. Я хочу предложить вам выступить в нашем книжном клубе.

– Что? Где? Серьёзно? – спросил Барановский.

– Да. У нас есть книжный клуб. Довольно большой. Около семидесяти членов. Раз в месяц мы собираемся. Если вы согласитесь выступить, это будет грандиозное событие. Только заплатить мы вам много не сможем. Но некоторую сумму соберём точно. Пока не могу сказать какую.

Барановский сел на кровать. От возбуждения не осталось и следа. Ему хотелось выпить ещё немного, залезть под одеяло и уснуть. Лучше всего – навсегда. – Не знаю. Не могу обещать. Я в такой непростой ситуации сейчас. Всё может сорваться.

– Да, я знаю про вашу маму.

– Откуда?

– Ну город же маленький.

– А, да. Так что сами видите…

– Но это может отвлечь вас от неприятных мыслей. Обещаю, народ соберётся. Мы разместим объявления во всех соцсетях.

– Я подумаю, хорошо.