Кирилл Рябов - Пёс

Первые три дня после похорон Бобровский в основном спал. Сон был поверхностный, тревожный. Иногда Бобровский вставал, шёл в туалет и мочился, не поднимая стульчак унитаза. Теперь в этом не было необходимости. Потом возвращался в кровать и ложился на сбитое в кучу постельное бельё. Подушка была влажная. Заканчивался июль. Стояла невыносимая жара. Бобровский снова засыпал, весь мокрый от пота. Время от времени звонил телефон. Он ни разу не снял трубку.

На четвёртый день Бобровский сел на кровати и закурил. Кружилась голова. У сигареты был вкус картона. Он не знал, утро сейчас или вечер. Часы показывали начало десятого. За окном было пасмурно. Он прислушался. В соседней квартире кто-то разговаривал, но слова не различались. Говорили на повышенных тонах. Опасных. Потом раздался выстрел. Бобровский выпрямил спину и замер. Заиграла трагическая музыка. Соседи смотрели кино.

Бобровский затушил сигарету и вышел на кухню. На столе стояла чашка с чуть заметным отпечатком губной помады на ободке. В чашке плесневели остатки чая. Он взял её, поднёс к раковине, немного помедлил и поставил чашку обратно на стол. Ему стало нечем дышать. Бобровский распахнул окно и высунулся наружу. Облегчения это не принесло. На улице было душно. Под окнами мелкими шажками передвигался дворник и вяло подметал тротуар. Сначала Бобровский хотел спросить его, утро сейчас или вечер и какой сегодня день, но потом передумал. Он жил на шестом этаже. Ему не хотелось орать этот бред на весь двор. Его бы приняли за сумасшедшего. Или алкаша, который очухался после запоя.

Зазвонил телефон. Бобровский побрёл в прихожую. Он подумал, что это кто-то из родственников жены решил посочувствовать. На похоронах их собралась целая толпа. Большую часть Бобровский видел в первый раз. Они подходили, что-то говорили, жали руку, хлопали по спине, потом наливали водку. А после поминок все вдруг разом исчезли, оставив его одного. Но вот, похоже, решили узнать, как дела. Наверняка все эти дни кто-то из них и названивал.

Бобровский снял трубку. Он услышал незнакомый мужской голос. Уверенный и вальяжный.

— Анастасию Валерьевну пригласите, пожалуйста.

— Куда пригласить? — спросил Бобровский.

— К телефону. Пригласите Анастасию Валерьевну к телефону.

— Её нет.

— А когда она будет?

— Никогда.

Бобровский повесил трубку. И опять стал задыхаться. Он открыл ящик тумбочки, на которой стоял телефон. В ящике лежали старая губка для обуви, карамелька и спичечный коробок. Бобровский развернул фантик и сунул карамельку в рот. Она почти не имела вкуса. Что-то сладковато-мыльное. Телефон опять зазвонил. Тот же голос.

— Слушайте, это важно, — сказал мужик. — Мне очень важно поговорить с Анастасией Валерьевной.

— Она умерла, — сказал Бобровский. — Несколько дней назад.

В то утро жена, как обычно, собиралась на работу. Допивала чай на кухне. Бобровский курил в комнате. Они поругались. Конечно, из-за денег. Он сидел без работы. Сбережения таяли. На бирже труда платили копейки и грозили снять с учёта. Ничего хорошего Бобровскому не светило. В его возрасте с его образованием он мог устроиться лишь в какой-нибудь ЧОП. Сидеть на вахте в вонючих ботинках без шнурков и проверять пропуска сотрудников. Или прохаживаться за кассами в супермаркете. Бобровский думал, что лучше повесится, чем согласится на такое. Время от времени он звонил по объявлениям. Несколько раз сходил на собеседования. В основном для успокоения совести. Ему было стыдно, что жена работает, а он сидит у неё на шее. Но апатия заглушала чувство стыда. Бобровский старался не думать, что будет завтра. Или через месяц. А жена только об этом и думала. Скандалы случались всё чаще. Пару раз Бобровский уходил из дома. Но деваться было некуда, и он быстро возвращался. Сам, без уговоров Анастасии. В то утро не было сильной ругани. Она спросила, поедет ли он на собеседование. Он ответил, что у него нет денег ездить на собеседования. «Ходи пешком, — сказала она. — Бросай курить. На сигареты деньги у тебя откуда-то есть». Он ответил, что курит самые дешёвые, которые только можно найти. Анастасия сказала, что ей пора на работу. И ушла на кухню допивать свой чай. Бобровский закурил и подумал, что скоро она начнёт ему изменять. А потом выгонит. Квартира принадлежит ей. Даже странно, что этого до сих пор не случилось. Ведь любая женщина хочет, чтобы рядом с ней был настоящий мужик, ну или хотя бы работающий мужик, а не бесполезное, старое туловище, которое сидит целыми днями дома и курит вонючие белорусские сигареты.