Рэйчел Бинленд - Флоренс Адлер плавает вечно [litres]

– Я написал Инес той ночью.

– И что ты сказал ей?

– Что хотел бы быть человеком, который следует обещаниям, но я встретил женщину, которую никогда не смогу отпустить.

– Почему ты не рассказывал мне о ней?

– Не знаю. Из страха, наверное.

Что больше всего волновало Эстер, если подумать всерьез, так это не факт, что Джозеф когда-то любил другую, а понимание, что он не доверился ей. Думал, что она настолько хрупкая? Что их отношения недостаточно крепкие?

– Все это время, что ты помогал Анне забирать Инес и Пауля в Штаты, я никак не могла понять, почему она важна тебе. Вместо того, чтобы сидеть полной дурой, я предпочла бы держать удар.

Джозеф сел на кровать Анны, положил руки на колени. Ему понадобилось несколько долгих мгновений, чтобы собраться.

– Я всегда сожалел о том, как обошелся с Инес.

– Ты хотел бы жениться на ней?

Джозеф посмотрел на нее так, будто она сошла с ума.

– Нет, я просто жалею, что не был честен с ней.

– Да, ты был.

– Думаю, я знал, что не женюсь на ней, задолго до встречи с тобой. И это надо было сказать ей раньше.

– Ты был молод.

– Это меня не извиняет.

– Так что, ты так пытаешься искупить вину? – Эстер махнула рукой в сторону комода Анны, ее кровати. – Забрав ее дочь в Штаты?

– Надо было сделать это давным-давно.

– Перевезти ее сюда?

– Их обеих. После войны. Тогда это было бы проще.

– И почему ты этого не сделал?

– Не хотел причинять тебе боль.

Эстер издала короткий смешок, который прозвучал злее, чем она хотела. Она так устала. Неужели тот маленький голубой конверт прибыл год назад? Она сложила стопку бумаг обратно в ящик и закрыла лицо руками, кончиками пальцев массируя глазницы. Инес могла просить у Джозефа все, что угодно, и он бы согласился, потому что был хорошим человеком. Это Эстер знала точно.

– Есть кое-что еще, Эстер.

Она проследила, как муж потирает ладонями бедра.

– Что?

– Мы получили еще один отказ от консульства.

– Спонсорское письмо не помогло?

– Дело не только в нем. Консул хочет видеть неопровержимое доказательство того, что Инес и Пауль смогут жить самостоятельно, когда прибудут в Соединенные Штаты.

– Если невозможно вывести деньги из Германии, как они хоть что-то могут консулу доказать?

– Я предоставил собственные выписки из банка, отчеты аудиторов, документы на собственность. Обещал поддерживать их, пока Пауль не встанет на ноги. Но всего этого недостаточно.

Эстер почувствовала укол жалости. К Анне, да, но еще к Инес и Паулю.

– Тогда ты больше ничем не можешь помочь?

– Возможно, могу. Консул предложил, чтобы спонсоры открыли в США банковские счета на имя заявителей.

– Ты еще этого не сделал.

Джозеф ничего не сказал, только отвел глаза.

– Ты хочешь сказать мне, что открыл счет на имя Инес?

Он на мгновение поднял на нее глаза, прежде чем снова опустить взгляд себе под ноги.

– Джозеф, где ты нашел деньги?

– Взял те, которые должны были пойти на заплыв Флоренс, и больше ни цента.

Эстер почувствовала подступающую тошноту.

– Сколько?

– Тысяча двести долларов.

Она схватилась за латунное изножье кровати Флоренс, чтобы удержать равновесие.

– Ты положил тысячу двести долларов на счет на ее имя?

Джозеф только кивнул.

– И что будет с деньгами, если они так и не выберутся из Германии? Ты можешь получить их обратно?

– Бенефициар сможет наследовать после их смерти.

– И бенефициар…

Джозеф посмотрел ей прямо в глаза.

– Анна, – тихо закончила Эстер. Все возвращалось к Анне. Анна могла уже полностью занять жизнь Флоренс.

– Мне показалось это правильным. Если они не выберутся, у Анны не будет финансовой поддержки. Если она останется в США.

– Поддержки? А как насчет Фанни? Ей не нужна финансовая поддержка? А Гусси? Ты о них вообще подумал?

– Я постоянно думаю о них.

– Если бы ты спросил меня, я могла бы предложить закрыть этими деньгами счет Айзека за больницу или простить ему тот проклятый заем. Дать нашей дочери шанс начать жизнь с нуля.

– Ты думаешь, деньги – единственное, что нужно Фанни, чтобы начать жизнь с нуля?

Они нечасто обсуждали свою неприязнь к зятю. О чем здесь говорить? Что им не стоило молчать, что они должны были требовать большего для старшей дочери? Что они позволили иудейству Айзека застить его другие – менее желанные – черты?

Так вот каково было стареть. В конечном итоге вес старых неправильных решений так сильно тянул к земле, что ты едва мог двигаться.