Рэйчел Бинленд - Флоренс Адлер плавает вечно [litres]

Джозеф появился в дверях со стопкой из трех пустых ящиков. Он поставил их на пол возле кровати Флоренс.

– Тебе нужна помощь?

Эстер положила купальник на верх комода и оглядела комнату. Ей нужна была ее дочь. Она хотела было сказать это ему, но остановилась просто на «я справлюсь».

Она перенесла один ящик на кровать, взяла неглиже, сложила его заново и убрала на дно. Неужели Джозеф так и планировал торчать в дверях весь день? Она хотела, чтобы он оставил ее одну, но, к ее разочарованию, он подошел к комоду, открыл ящик и достал пару мотоциклетных очков, которые Флоренс надевала во время своего заплыва вокруг острова.

– Хитрая была идея, – сказал он. – Обмакнуть их в парафин. – Воск начал отходить большими хлопьями, и он оторвал от кожи приставший кусочек.

Эстер коротко вздохнула.

– Не сильно ей это помогло.

– Она проплыла вокруг острова Абсекон.

– И это должно меня радовать?

– Это радовало ее.

Эстер обеими руками уперлась в ящик перед собой.

– Ты бы поступил так же еще раз? – осторожно спросила она. – Научил ее плавать, поддерживал ее тренировки и участие в соревнованиях? Зная, как все закончится.

– Конечно нет. – Он обошел кровать, взял чулки и начал их складывать. Ее сердце сжалось. Он явно не собирался уходить.

– Не так. – Она взяла в руки пару таких же чулок, что он держал в руках. – Сначала сложи их вдвое. Затем сверни.

Джозеф посмотрел на нее с такой жалостью, что она едва не закричала, но сделал, как она велела.

Он свернул еще три пары, прежде чем снова заговорить.

– Разве тебе даже самую малость не нравилось смотреть, что она могла сделать в воде?

Эстер развернула сложенные Джозефом чулки и сложила их по-своему. Нравилось ли Эстер смотреть, как плавает Флоренс? Ей определенно никогда не нравилось чувство беспомощности, овладевавшее ей каждый раз, когда дочь оказывалась на открытой воде. Но отчасти Эстер все-таки наслаждалась триумфами Флоренс. Ей нравилось жаловаться зеленщику, что дочь их по миру пустит. Он взвешивал связку бананов или пакет блестящих апельсинов и сочувственно прищелкивал языком. Ей нравилось, как матери более юных девочек из клуба «Амбассадор» всегда спрашивали при встрече с Эстер, как шли дела Флоренс в Уэллсли. Эстер по памяти зачитывала им письма Флоренс, прекрасно зная, что новости передадут девочкам из команды. Может, встретившись с этими женщинами теперь, она попросит держать своих драгоценных дочек подальше от воды. Флоренс на это закатила бы глаза.

– Мне тоже позволено по ней скучать, – тихо сказал Джозеф.

Эстер почувствовала, как внутри нее поднимается гнев. Как смел Джозеф выворачивать этот момент наизнанку, превращая его во что-то совершенно иное? Слова вылетели до того, как она успела их обдумать:

– По крайней мере, у тебя осталась Анна.

Джозеф недоуменно взглянул на нее.

– Что ты имеешь в виду?

– Как же ты это сформулировал? – Она швырнула свернутые чулки в ящик и подошла к комоду Анны, выдернула нижний ящик и схватила толстую стопку бумаг.

– Эстер, это не твое.

Она стала суматошно перебирать страницы в поисках его спонсорского письма.

– Оно где-то здесь.

– Это важные документы. Убери их на место.

– Вот, – сказала она, размахивая его письмом. Она пробежалась глазами по приложению в поисках строки, от которой волосы у нее на затылке вставали дыбом.

– «В семнадцать лет мать заявителя и я обручились».

Она дочитала абзац до конца, включая ту часть, где он заявлял, что Анна была ему как дочь, прежде чем швырнуть ему письмо.

– Ты это написал. А буквально через три месяца твоя дочь умерла? Кейн хоре.

Джозеф закрыл глаза и прислонился к столбику кровати.

– Ты думаешь, что твою дочь убил сглаз?

– А что мне думать?

Он открыл глаза и посмотрел на нее, прежде чем ответить.

– Что у нее был мышечный спазм. Или что ее затянуло подводное течение. – Его голос сорвался на слове «затянуло».

– Она была хорошей пловчихой, – сказала она, начиная плакать.

– Эстер. – Он попытался подойти к ней, все еще с чулками в руках, но она отгородилась бумагами словно щитом.

– Не трогай меня.

– Мне жаль, что я не рассказал тебе об Инес.

– Я чувствую себя полной дурой. В то первое лето, когда мы встретились, что было правдой?

– Всё, – сказал Джозеф, вынимая бумаги у нее из рук и прижимая ее к себе.

– Когда ты закончил отношения с ней?

– Ты помнишь ночь, когда взяла меня за руку? Перед «Челси»?

Эстер кивнула.