Рэйчел Бинленд - Флоренс Адлер плавает вечно [litres]

– Я думаю, большинство женщин приносят жертвы ради собственного благополучия или благополучия любимых.

Она посмотрела на круглый живот Фанни.

– Не Розмэри Хойт, – коротко засмеялась Фанни.

Анна перевернула книгу и посмотрела на фотографию Фицджеральда на обложке. Он был приятным мужчиной, с чертами отчасти похожими на Стюарта.

– Возможно, мистер Фицджеральд описал женщину, которой не существует.

Анна вернулась домой из больницы к знакомому конверту авиапочты, ожидающему ее на комоде в прихожей Адлеров. Передняя часть была усыпана марками, на большинстве которых мелькало лицо Гитлера.

Содержимое письма на родном матери венгерском было коротким.

«Дорогая Анна (и Джозеф),

мы предоставили выписку по депозиту вместе с письмом, указывающим, что счет был открыт на наше имя, и что у нас есть разрешение в первый год ежемесячно снимать с него по сто долларов. Генеральный консул рассмеялся и спросил, что мы будем делать на второй год. Он требует открытия безотзывного траста на наше имя, и чтобы мы предоставили доказательство разрешения получать с него доход. Мы пытались узнать, сколько денег было бы достаточно, на что он ответил: «Я скажу, когда хватит». Не очень полезно. Мы знаем тех, кто получил визу с одним только письмом от дальних родственников, и такой подход очень удручает.

Джозеф, я знаю, что ты едва ли сможешь помочь чем-то еще. У тебя есть своя семья. Я остаюсь благодарной за то, что Анна безопасно добралась до Соединенных Штатов и с нетерпением жду новостей, как она начнет учиться.

Что до нас, то ходит слух, будто Американское консульство в Вене дружелюбнее к евреям. Покинуть Германию и дождаться визы в Австрии может стать разумным решением, особенно учитывая, что в глазах Рейха мы более не граждане. Я беспокоюсь только, что если консул там затребует предоставить дополнительные документы, получить их будет сложнее. Консульство США здесь продолжает увещевать евреев не покидать страну. Судя по всему, американцы думают, что правительство Гитлера скоро свергнут. Хотела бы я в это верить, но все, что мы видим – на улицах и в газетах, – говорит об обратном.

Анна, люблю тебя. А Джозефу передаю искреннюю благодарность.

Анна представила мать в туго перепоясанном пальто, с прижатой к груди папкой документов, стоящую перед генеральным консулом и защищающую себя. Перед глазами встала комнатушка, где проводились интервью, люди, ожидающие в приемной – почти все немецкие евреи с надеждой на визу – и отказывающиеся даже перешептываться, только бы не сказать и не сделать чего-то, что лишит их шанса уехать. Чиновники, которые проводили интервью Анны, глумились над стопкой из более чем пятидесяти документов и задавали вопросы, которые в других обстоятельствах посчитали бы бесцеремонными. Когда Пауль встретил ее мать? Когда они поженились? Анна была незаконнорожденной? На каждый вопрос Инес предъявляла нужный документ – военный билет отца Анны, свидетельство о его смерти, свидетельство о браке с Паулем. К моменту, когда Анне выдали студенческую визу, они с родителями прошли через двери более двадцати пяти государственных агентств.

Анна показала бы Джозефу письмо, но она подозревала, что мать была права, и он более ничем не мог помочь. Одно дело – просить о помощи, когда ей требовалось только спонсорское письмо, пусть даже несколько таких писем. Все знали, что у поручительств не могло быть серьезных последствий; от американцев, обещавших помощь родственникам, друзьям или даже знакомым, не ожидали вечной финансовой поддержки. Но тут совсем другое.

Анна сложила письмо и аккуратно убрала его в конверт. Она поспешила в комнату, схватила свою сумочку и спрятала конверт в нее. Затем она крикнула в сторону кухни:

– Эстер?

Эстер чистила сковороду у раковины. Она не подняла глаз.

– Где работает Илай Хирш? Он в Американском еврейском комитете на полную ставку?

Эстер казалась немного удивленной вопросу о мистере Хирше, даже слегка загорелась любопытством. Но спроси она Анну, зачем ей это – и пришлось бы разговаривать по-настоящему, а Эстер не делала этого уже несколько недель. Так что она ответила на вопрос максимально кратко:

– Офис на Вермонт-авеню. Рядом с маяком.

– Спасибо.

– Раз ты выходишь, не возьмешь с собой Гусси?

Анна уже отвернулась, так что только отмахнулась и бросила через плечо:

– Извините, не сейчас. Не могу.