Рэйчел Бинленд - Флоренс Адлер плавает вечно [litres]

На самом дне коробки лежал портрет Фанни, Гусси и Айзека. Фанни сделала его в фотоателье Перски, когда Гусси было два или три годика. Она устала и отказывалась сидеть на месте, и фотокарточка от этого сильно пострадала. Фанни выглядела несчастной, а Гусси расплылась, похожая больше на пятно света, чем на маленькую девочку. Фотограф предложил переснять фотографию, и эта испорченная карточка оказалась на дне коробки – слишком драгоценная, чтобы выбросить, но слишком неудачная, чтобы вставлять в рамку. Айзек поднес фотографию к лицу, изучая собственное выражение лица. Он был не так угрюм, как Фанни, но настолько же отстранен. Он попытался вспомнить детали того дня. Они позавтракали вместе? Вышли на долгую прогулку? Были счастливы? Он начал было убирать фотографию обратно в коробку, но затем отложил в сторону.

Айзек знал, что одну бумагу он найти в коробке не сможет. Он попытался вспомнить, что сделал с ней. Он носил ее в кармане пиджака несколько недель, но затем, конечно, убрал. В коробку? В ящик? Куда? Он мысленно видел конверт с потрепанными уголками, почерк жены на нем. Он вернулся в спальню, проверил карманы пиджака, но ничего не нашел. Возможно, он оставил его в офисе. Он выглянул из окна спальни, выходившего на Атлантик-авеню. Мимо на велосипеде проехал разносчик газет. Айзек взглянул на часы. До встречи с Джозефом оставалось три часа. Еще было время.

Джозеф вздохнул с облегчением, когда открыл Айзеку входную дверь через несколько минут после десяти. Если он и спал ночью, Айзек этого не заметил. С другой стороны, сам Айзек тоже не спал.

– Заходи.

– Где Гусси?

– В своей комнате, – сказал Джозеф, делая шаг назад, чтобы Айзек протиснулся мимо него в узкой прихожей.

Айзек направился в сторону летней веранды, слыша шаги Джозефа позади.

– Где Эстер?

– Она вернулась в больницу.

– Есть новости?

– Нет, никаких.

– Я хотел взять Гусси на прогулку.

– Я не думаю, что это хорошая идея.

– Конечно, хорошая.

Гусси играла в камешки на полу своей комнаты. Она сидела спиной к нему, и ее волосы горели в ярком свете утреннего солнца. Он понаблюдал, как она несколько раз пытается примериться к броску, прежде чем прервал игру.

– Три попытки, да?

Она резко развернулась к двери, где он стоял, прислонившись к косяку.

– Папа! – вскрикнула она, вскакивая на ноги. Маленький красный мячик и несколько костяшек разлетелись по полу.

От ощущения маленьких рук, обнимающих его за талию, у Айзека сжалось горло. Наконец, он собрался.

– Надевай туфли, Гусенок.

– Я с вами, – сказал Джозеф.

Айзек проглотил смешок.

– Ну уж нет.

– Почему дедушке нельзя? – спросила Гусси, разыскивая под кроватью сандалии.

– Потому что дедушка очень занят, – сказал Айзек, поднимая одну сандалию, которую заметил возле прикроватного столика. Он бросил ее на пол к Гусси. – Не так ли, дедушка?

Гусси выползла из-под кровати, триумфально размахивая найденной сандалией.

– Вовсе нет, – сказал Джозеф. – Честно говоря, я бы с удовольствием размял ноги.

Айзек не мог заставить себя встретиться с Джозефом взглядом, поэтому просто развернулся и направился к выходу из квартиры. Он прошел мимо спальни Эстер и Джозефа, затем Анны.

– Если тебе так необходимо послать кого-то приглядывать за нами, пошли Анну.

Айзек окликнул Гусси через плечо и продолжил идти. Из дверей, вниз по лестнице и на тротуар. Гусси отставала всего на несколько шагов.

– Будем ждать Анну? – спросила она, выйдя на улицу. Она нагнулась, чтобы застегнуть сандалии.

Айзек посмотрел через плечо на пекарню и на дверь, что вела к квартире на втором этаже.

– Она догонит.

– Куда мы идем?

– На прогулку.

Айзек уже думал, куда отвести Гусси, какой хотел запомнить ее, каким она должна была запомнить его. Он представлял ее на Набережной, с ветром в волосах, но дальше ничего не мог придумать.

Он взял маленькую потную ладошку Гусси в свою и повел ее по Вирджиния-авеню в сторону океана. Когда они прошли мимо отеля «Айлсворт», их нагнала Анна. Она по наитию держалась поодаль. Айзек задумался, сколько ей рассказал Джозеф.

– Хочешь замороженный заварной крем? – спросил он Гусси, когда они приблизились к Набе-режной.

– Еще десять утра.

– Точно. – Айзек настолько разучился читать настроение дочери, что не мог отличить несогласие от отсутствия интереса. – Может, все равно съедим по одному?

Гусси пожала плечами, и Айзек прошел еще несколько кварталов к «Братьям Кор», где разменял два пятицентовика на пару вафельных рожков, наполненных высокой апельсиново-ванильной завитушкой.