Рэйчел Бинленд - Флоренс Адлер плавает вечно [litres]

– Несколько тысяч. – Теперь Джозеф вытаскивал на свет собственные накопления, деньги, которыми мог помочь Инес и Паулю. Он хотел сказать Анне, что она может рассчитывать на его помощь, но слова Эстер звенели в ушах. «А как насчет Фанни? Ей не нужна финансовая поддержка?»

– И как это сработает? – спросил Айзек.

– Я дам тебе солидную сумму для начала. Сниму со счета и передам тебе. – Джозефу пришлось придумывать на ходу. Как он мог убедиться, что Айзек не заявится к Фанни через пять лет? – Затем я буду пересылать тебе деньги ежемесячно до конца моей жизни.

– А если вы умрете?

– Я напишу завещание. Удостоверюсь, что о тебе позаботятся.

Айзек потер глаза и уставился на Джозефа.

– И когда вы намереваетесь все это провернуть?

Джозеф посмотрел на часы.

– Банк не откроется еще около пяти часов. Отправляйся домой, отдохни и подумай, и если ты согласен, встретимся в десять.

– А ребенок?

– Подожди, если хочешь. Но, мне кажется, это все усложнит.

– Что усложнит? – спросила Эстер, заставляя обоих подпрыгнуть.

– Мы тебя не слышали, – сказал Джозеф, поднимаясь на ноги.

– Ты, должно быть, устал больше, чем думал, – сказала она, не отрывая глаз от Айзека, который остался сидеть. – Ты добрался, как вижу.

– Добрался.

Неприязнь Эстер к зятю кипела под ее кожей так бурно, что Джозеф только ее и мог видеть. Он хотел бы отвести ее в сторону, объяснить свой план, но он не мог рисковать. После рождения ребенка Фанни будет такой хрупкой – тем более когда узнает о Флоренс. Эстер может настоять на том, чтобы подождать, пока Фанни не встанет на ноги. Или, при свете дня, и вовсе оставить ее в покое.

– Никаких новостей? – спросил Джозеф.

Эстер покачала головой.

– Доктор настаивает, чтобы мы отправились домой. – Айзеку она сказала: – Кажется, я напрасно испортила тебе вечер.

– О, ничего страшного, – отозвался Айзек.

Эстер наклонила голову и сощурилась.

– Я не извинялась.

Господь всемогущий. Она могла испортить все, чего он только что достиг. Джозеф коснулся плеча Айзека и дружелюбно сжал его.

– Завтра?

Казалось, мыслями Айзек был очень далеко. Он дважды моргнул.

– Хм-м?

– Завтра. Мы договорились на десять.

– Что случится завтра в десять? – спросила Эстер.

Джозеф ей не ответил, он не отрывал твердого взгляда от Айзека.

– Я зайду в десять на квартиру, – сказал Айзек. – Я хотел бы увидеть Гусси.

От упоминания внучки у Джозефа подкосились ноги.

– Вполне возможно, что мы завтра будем здесь, – сказала Эстер.

Джозеф пытался прочитать намерения зятя на его лице. Неужели он недооценил Айзека? Был только один способ узнать это.

– Я подожду.

К удивлению Айзека, даже после восьми лет брака все свои пожитки он смог уместить в один чемодан. В рассветных лучах солнца он упаковал одежду, хорошие туфли, помаду для волос и кисточку для бритья. Затем он обошел все комнаты в квартире, изучая содержимое шкафов, тумбочек и ящиков в поисках вещей, которые принадлежали ему, и только ему.

В тумбочке в спальне он нашел талит, который когда-то носил на службы. Цицит [35] Цицит – сплетенные пучки нитей, которые мужчины-евреи обязаны носить с тринадцати лет и одного дня, если носят одежду с углами. Обязательно повязывается на углах талита. на всех четырех углах был завязан рукой матери. Он сложил его в чемодан. В ящике на кухне он нашел старую открывашку, которую купил в дешевом магазине во Флориде. Вообще-то она была только его, не общая. Он взял ее, взвесил в руке и убрал обратно в ящик. Что, если Фанни понадобится открыть банку с сухим молоком или консервированным горошком для ребенка, но она не найдет открывашки?

В столовой Айзек достал старую обувную коробку из серванта. В ней они с Фанни держали важные бумаги, фотографии, письма, которые хотели сохранить. Он достал свое свидетельство о рождении и отложил в сторону, затем замер над банковской выпиской. О ней беспокоиться не имело смысла, – на счету все равно было пусто. Ближе ко дну коробки хранилась тонкая стопка писем, которые отец слал ему в те годы, что он жил в Уэст-Палм-Бич. Одно из них, написанное в гневе вскоре после того, как Айзек покинул Аллайанс, запрещало возвращаться. Теперь мысли об отце были невыносимы, так что он оставил письма на месте – между карточкой с прививками Гусси и распиской на получение платы за холодильник «Монитор Топ».

Когда он устроится на месте, то напишет отцу, вложит в письмо чек на сумму, которую он взял из зефирной жестянки. Расчет со стариком снимет камень с души, пусть и сопроводительное письмо будет непросто сочинить.