Наталия Полянская - Кот для славы [litres]

– А так – не сломалась? – тихо спросил он.

– Похоже, что нет. И теперь могу с тобой об этом говорить. Знаешь, я тогда всё время думала: хорошо, что Глеб не знает подробностей, и не скажу ему. Он приедет, будет на меня орать, что не говорю. А я всё равно не буду. Потому что он – нормальный, живой, и я за ним как бы потянусь, к этой нормальной жизни. Не как будто ничего не было, а… заново. Я решила, что ты будешь моим якорем, но для этого мне надо было, чтобы подробности тебя не отравили. Та твоя абхазская курага… Я вкус до сих пор помню.

– Лиза.

– Подожди, дай, я договорю. Одним махом надо всё это сделать. – Она допила вино и подставила Глебу бокал, он молча наполнил, а затем снова взял ее за руку. – Тетя Света помогла с организацией похорон и сходила со мной в суд. Убийц посадили, дело закрыли. Очень быстро всё. Надо было жить дальше. Я пошла на терапию, я ж знаю, без нее сложно. Потом ты приехал… Я на тебя посмотрела и думаю: вот мой друг, он живой, и я такая буду. Мы смотрели твои фото из Абхазии, действительно, миллион красивых снимков, и мне становилось легче. Твои снимки мне помогли! Я поняла, что мне нравится смотреть на красивое. Гуляла много, читала, искала работу, надо же за квартиру чем-то платить и что-то есть, и подумала – а почему бы и не свой блог! Я вроде симпатичная, айфон есть, фоткать научусь, кофе люблю и книжки читаю… И вспомнила, как папа интересно про Москву рассказывал. Вот и буду всем рассказывать. Не зря же он это делал! Да я практически готовый блогер! Начала, а потом как-то по накатанной всё пошло.

– Почему ты решилась мне рассказать? Почему сегодня?

– Ты будешь смеяться, но это всё из-за Тихона, – созналась Лиза. – Я тут с ним пожила недельку, и он поработал отмычкой. Я его боялась, но принимала как факт – вот оно, живое существо у меня в доме, я его боюсь, мамочки, но его надо чесать и любить, без любви тут никак… Вспомнила, как это, когда ты живешь не одна. Пусть по дому бродит всего лишь кот, но он живой, ты за него отвечаешь и о нем заботишься, и это страшно. В какой-то день я подумала: а что, если с Тихоном тоже что-то случится? Или… с тобой? Не сразу эта мысль стала мне понятна, только вот сегодня… Эти кошки в клетках – они практически как я. Мне надо было, чтобы вокруг стало тепло, уютно, был дом и такая жизнь, как бывает на картинках. И я ее себе сделала. Я в реальности живу, как в «Инстаграме». У меня ремонт в кухне и спальне, чтобы можно было подписчикам показать, и подумалось: а ведь именно в этих комнатах я провожу девяносто процентов своего времени дома! В остальные две только заглядываю, чтобы прибраться. Я сижу в соцсетях, если мне тревожно – хватаюсь за телефон, потому что там то, что успокаивает. Всё должно быть красиво, чисто, прибрано и вкусно, и если я заказываю капучино, то непременно чтоб с рисунком на пенке! Потом Асия сказала: да, не всегда у нас на картинках реальность, но нужно стремиться, чтобы эта жизнь стала реальностью, если тебе такая нравится. То, что ты показываешь в соцсетях и о чем мечтаешь, может стать твоим. Это был не обман, – вздохнула Лиза. – Это была безумная мечта об идеальной жизни, в которой нет места котятам на картоне. Я очень старалась и немного увлеклась.

– Совсем немного, – улыбнулся Глеб. – Просто… есть кое-что еще.

– Да, есть. И хватит от этого бегать. Тихон мне так сказал.

– Прямо вот сказал? – удивился Глеб.

– Ну… намекнул. Он вообще умеет многозначительно молчать, а ты расшифровывай как хочешь. Это странно, но я по нему скучаю.

– Я понимаю.

Лиза знала: он действительно понимает.

Не нужно больше ничего объяснять. Не нужно говорить, как пыталась укрыться идеальной жизнью, словно кашемировым пледом. Глеб – тот, кто понимает ее с полуслова, всегда понимал. И можно больше не бояться, что мир отравится или треснет. Три года прошло. Время не лечит, оно помогает обернуться, посмотреть на то, что было, и попытаться жить заново. Снова пробовать и ошибаться, снова бояться, но – жить.

– Если уж сегодня у нас вечер откровений, – сказал Глеб, – то я должен признаться: я тоже не до конца с тобой честен был. Вернее, недоговаривал. И я больше не могу, Лиза. Даже если ты скажешь, что больше не хочешь меня видеть, всё равно скажу. Ты, конечно, моя старая боевая подруга, и всё такое… Но я тебя люблю. Со школы. Вот так.

– Со школы? – удивилась Лиза. – Я думала, недавно…

– То есть ты догадывалась? – простонал Глеб. – Позор на мою голову!

– Недостаточно хорошо догадывалась, если, как ты говоришь, со школы. Я, похоже, вообще не человек, а крот. – Она помахала ладонью перед своим лицом. – Или страус. Прячу голову в песок, очевидного не замечаю.