Павел Иевлев - Небо над дорогой

— Не бойся, мелкая, приноровимся! Просто пока сцепление включено, педаль тормоза блокируется. Поняла?

Она потешно закивала.

А и действительно, если вдуматься, для паровой машины это логично. Иначе тормозами придётся гасить не только инерцию кузова, но и инерцию вращения маховика, а после остановки паровик заглохнет, и его нужно будет запускать заново. Но в контексте оперативности управления вариант хреновый — в плотном городском движении на такой не покатаешься. Надеюсь, нам и не понадобится.

Не сразу сообразил последовательность включения заднего хода, но одолел, покатился потихоньку задом. Зеркал заднего вида тут нет, надо головой крутить, причём развесистый пассажирский кузов закрывает обзор назад. Ещё один аргумент в пользу того, что это какой-то парадный экипаж, а не повседневная машина для регулярных поездок. Слишком много украшений, слишком неудобно управлять. Вся роскошь — пассажирам, водители сидят открытые всем ветрам и оперируют кучей неподписанных рычагов, рассованных без малейшей заботы об эргономике. Как-то это некоммунистично, сказал бы я. Сословно как-то.

Перед отправлением в путь не без сожаления обесточил дирижабль, забрав акк. Мало ли кто сюда забредёт, а штука ценная. Поужинали остатками мяса, упаковали очень скромный запас продуктов, долили в бак дистиллированную воду. Паровик я не глушил, он так и тарахтел себе потихоньку на минимальных. Резонаторы питаются от отдельного акка, так что воду кипятить в нём можно долго, не бог весть какой расход энергии. Я залез на привычное левое место, Артём — на правое. Теперь нас разделял кожух ведущего колеса. Я наскоро объяснил последовательность действий по управлению, но рулить собираюсь сам. Артём будет штурманом, ему Дорога привычнее.

Эли заползла ко мне на колени. Ничего, тут просторно, рулить не мешает. А в смысле пассивной безопасности эта штука всё равно на уровне дилижанса, так что лучше бы нам ни во что не врезаться.

— Поехали?

— Трогай!

Рычаг тяги, рычаг сцепления, рычаг хода. Здоровенный горизонтальный руль с металлическим ободом — на полный оборот едва тридцать градусов изменения курса. Бездна удобства.

Покатились, плавно набирая скорость, и на середине ангара нас окружил туманный пузырь Дороги.

— Запоминай, как он выглядит отсюда! — прокричал мне Артём.

Общение между водителями тут тоже не предусмотрено — я его не вижу за кожухом колеса, а машина довольно шумная. Приходится орать.

Решётчатый пузырь ангара с Дороги виден отчётливо, и я старательно разглядывал его, надеясь, что этого хватит для возвращения.

— Куда едем?

— Вперёд пока! — крикнул Артём. — Я скажу, когда сворачивать.

Катимся, созерцая смутные призраки пейзажей по обочинам. Едем не быстро — подвеска жёсткая, на периодически возникающих неровностях машину довольно сильно и неприятно трясёт. Кузов для пассажиров подрессорен отдельно, им все удобства, а водители — как хотят. Пусть хоть позвоночник в трусы ссыплется. Ох, прямо жопой чувствую — не такая уж коммунистическая была та Первая Коммуна.

— Давай вон в ту свёртку, направо!

Ну, зашибись. Я направо почти ничего не вижу, между прочим. Ещё одно неудобство конструкции — кожух ведущего колеса закрывает часть обзора. Видимо поэтому тут два водителя. Один направо поворачивает, другой — налево, руль-то дублирован. Надо было нам об этом заранее договориться и потренироваться, но чего уж теперь — кое-как вывернул, больше наугад. Машина подпрыгнула, жёсткий руль чувствительно дал по пальцам и завибрировал. Металлический рифлёный обод ведущего колеса загрохотал по булыжникам брусчатки. Ну да, резиной мы брезгуем, колёса жёсткие. Задние хоть подпружинены на сухих фрикционных амортизаторах, а переднее — зачем? Водитель должен страдать.

Вот мы и страдаем — исключая Эли, которой на моих коленках всё же мягче, чем мне на твёрдом металлическом сидении. Брусчатая мостовая между довольно симпатичных европейских домов. Немного похоже на те уголки Прибалтики, в которых любили снимать историческое кино, но как-то… суровее, что ли? В любом случае, место давно пустует, не первый год. Видно по мусору на тротуарах и грязным стёклам — там, где они остались. Здешний мир уходил в свою Вальгаллу бурно — витрины разбиты, двери выломаны, стены исписаны — выведенные красной краской на незнакомом языке короткие лозунги и призывы. То ли «Долой!», то ли «Да здравствует!». Неважно, результат-то один: брусчатка, пущенная на метательные орудия и баррикады, чертовски мешающие нашему продвижению. Учитывая посредственную маневренность и отвратительную проходимость нашего транспортного средства, каждый объезд сопровождался проклятиями в адрес здешних бунтовщиков, к чему бы там они ни призывали. Припёрло тебе кровавую (в этот момент она уже всегда «кровавая», иначе несчитово) власть свергнуть — свергай. Но дороги-то ломать зачем? Вас уже нет давно, а мы мучайся…