Павел Иевлев - Небо над дорогой

— Вы с Эли смотрите внимательно. Если что — бегом вниз и закрываете окна, мне орать бессмысленно, не услышу. Не верю я этим альтернативно одарённым военным.

Эли скуксилась и надула губки.

— Сиди, — строго сказал я, — внизу опасно. Начнут пулять сдуру, пойдут рикошеты…

Спустился, открыл окна. Неудобно, что только все разом и только на полную. Приоткрыть бы щёлочку и перестрелять их бениной маме. Экий я кровожадный стал — сам себя боюсь. Но люди, способные вот так уничтожить с воздуха табор с детьми, не вызывают во мне никакого сочувствия.

— Эй, там внутри!

— Внимательно слушаю.

— Открывайте двери и выходите.

— С хуя ли?

— Уйдёте живыми.

— А как же расстрел без почестей?

— Не слушайте этого придурка. Я гарантирую вам свободный проход, вы мне не нужны.

— Цыгане вам тоже были не нужны.

— Цыгане — отдельный разговор. Исполнитель перестарался, достаточно было их прогнать.

— Перестарался? Может быть, даже получит выговор? — взбесился я. — Там были дети! Десятки детей!

— Не договоримся, — констатировал голос снаружи, — пошли!

В ту же секунду меня дёрнуло волной паники от Эли, а об оконный проём ударилась лестница.

— Граната! — завопил я и выкинул в окно пивную бутылку, с пробуксовкой ног стартуя к рычагу.

Гулко бумкнуло в стенах, башня закрыта. Артём ссыпался со второго этажа несколькими секундами позже.

— До последнего момента не видел лестниц, — признался он. — Прятали в машинах. Так быстро всё…

— Ладно, успели же.

Из правого крыла послышался какой-то звук. У меня там склад всякой чепухи: запчасти, материалы, расходники, хозяйственная мелочь. Исполняет функцию сарая. Сейчас там полная темнота, и кто-то в этой темноте что-то уронил.

— Хватай Эли и наверх. Эли, даже не начинай! Я сейчас блокирую лестницу от зала, вот тебе второй ключ на всякий случай. Щель для ключа на лестнице чуть выше, найдёшь потом. Давай, давай, у тебя всё равно оружия нет!

Правое крыло от зала отделено толстой, но всего лишь деревянной дверью. И там склад инструмента, которым эту дверь можно разломать. Так что я опустил рычаг у камина, закрывая доступ к лестничному пространству в стене. Первый найденный мной когда-то рычаг. Подозреваю, до сих пор нашёл не все — ушельцы были те ещё параноики.

Включил винтовку, навёл на дверь — нет, насквозь её «биорад» -режим не берет, доски толстые. Ладно, пойдём сложным путем.

Постучал прикладом в дверь, снял засов, открыл на маленькую щёлочку, стоя так, чтобы меня не было видно.

— Я знаю, что вы там. Выходите по одному без оружия.

Сделал шаг назад, взял дверь на прицел. Стрелок я говённый, но тут почти в упор. Прижал триггер, жду. Любое резкое движение — и пальну не разбираясь.

Тишина.

— Я сказал — выходить без оружия! Или гранату вам катнуть?

Гранат у меня, разумеется, нет. Но они ведь не знают?

— Я один! Я выхожу! Не стреляйте, пожалуйста!

— Медленно, без резких движений!

— Да, да!

Осторожно открыв на себя дверь, вышел, щурясь на свет, совсем молодой парнишка. Хэбэшка, кирзачи, обычная пехотная каска — и сложная модерновая чешуйчатая кираса странной раскраски. Разноцветные геометрические фигуры, углы, линии… Как ослепляющий камуфляж на кораблях дорадарных времён. Не знаю, на кого это рассчитано. Я его отлично вижу.

— На пол лёг. Руки за голову. Ноги расставил.

Так говорят полицейские в боевиках. Или не так? Надеюсь, он меня боится больше, чем я его.

Парень послушно лёг, сложил руки на каске.

— Не двигаться!

Навёл винтовку в проём — дверь открыта, режим «биорад» показал, что там действительно больше никого.

Перевёл прицел на него, сделал шаг назад и поднял рычаг, открывая лестницу.

— Артём, спустись вниз. Один!

Спустился, уставился на лежащего сапогами к нему солдата. Каблуки стоптаны, потасканная, не очень чистая обувка.

— Зайди туда, возле верстака на полке серая пластиковая коробка. Там строительные стяжки в упаковках. Возьми пяток самых больших…

Связанный солдатик сидел у стены и выглядел совсем уныло. Каску я с него снял, а кираса оказалась на сложных электрозамках.

— Нельзя трогать! — испугался он. — Там пиздец-пакет! Странно, что не активировали до сих пор.

— Где-то я его видел… — задумчиво сказал Артём. — Знакомая какая-то рожа…

Я посмотрел — рожа как рожа. Рязанская такая, из простецких. Круглая, нос картошкой, глаза серые, волосы русые.

— А я тебя помню, — внезапно сказал солдатик Артёму, — ты тот дисс-залётчик, что на губе у нас сидел.