Михаил Гиголашвили - Кока

– Я видел таких огромных орлов в Марокко! Страшные звери! Живут в скалах, на огромной высоте. Сидят целый день нахохлившись, о чём-то думают… Птенцов по два года от себя не отпускают!

– Где это – Марокко?

– Около Израиля?

– Под Сирией!

Никто, кроме Гольфа, не знал, где страна Марокко, пришлось рассказывать о поездке туда с одной барышней на две медовые недели. Это древняя страна. В восьмом веке у них в городе Фесе был первый в мире университет с ректором-женщиной! В Марракеше – мечети, медресе, жизнь бьёт ключом, но есть и трущобы, в которых нет улиц. Арабы перебрались через Гибралтар, научили дикие иберийские племена кухне, танцам, музыке. Вместо спасибо испанцы выгнали их, а хитрые французы завоевали Марокко и правили там пару веков, поэтому сейчас все знают французский, и любой мусорщик с тележкой верблюжьего дерьма шамкает беззубым ртом, уступая тебе дорогу: “Силь ву пле, месье!..”

Тихая, мирная, не в пример другим, арабская страна, королевство, граничит с Алжиром с запада и с Мавританией – с юга. Кто про неё слышал или видел по ТВ?.. А почему мирная?.. А потому, что все под кайфом – ни бунтовать, ни хорохориться, ни дома взрывать никому не хочется, даже бородатых моджахедов мало: французы научили берберов бриться, а за подозрительными бородачами в чалмах охотится гвардия короля. Гид рассказывал, что в трущобах Мараккеша как-то выловили обкуренного в дупель англичанина, который две недели плутал там, ночевал где попало, а после ареста шумел в полиции, почему его задержали, ведь он был в раю, это были самые лучшие дни в его жизни.

В горах Атласа растёт главная шмаль. А центр – город Кетама, это гнездо, точка сбора. Кстати, и модный зимний лыжный курорт! Там, в горах, на законы короля всем плевать, все живут за счёт гашиша.

– А хороша хоч шмаль? Краще нашои? – завистливо спросил Рудь.

Ничего, курить можно, но самый лучший первяк марроканцы оставляют себе на курево, его не купить просто так. Когда Кокину группу повезли на экскурсию в синий город Шифшаун (где все дома выкрашены синей и голубой краской), то выяснилось, что в этих сине-голубых прикольных домах живут не только арабы-аборигены, но и приезжие хиппи со всей Европы: там тепло, хорошо, уютно, круглый год плюс двадцать пять, а средняя зарплата аборигенов – сто долларов, поэтому хиппи за малые деньги может дёшево жить там и курить сколько хочет.

А в древнем городе Мекнесе видели дворец чокнутого султана, где фасад изукрашен изображениями конопли. Вообще, этот султан, Мулай Исмаил Самин Рашид, видимо, сошёл с ума в прямом смысле: побывав во Франции и увидев Версаль, он приказал построить у себя, в сердце ислама, в пустыне, в Мекнесе, дворец – копию Версаля, что и было рьяно исполняемо до его смерти, а потом заброшено. Рядом с недостроенным Версалем – поселение, где жили полтысячи султанских жён с детьми, числом до семисот…

– На хрен кому надо полтысячи жён и семьсот детей? Тут с одной не справиться! – искренне удивился Тёща.

– Тёщ тоже небось где-нибудь недалеко держал в загоне!

– На то и султан, храни его Аллах.

– А чего спр-равляться, бана? Кого эвнух без яйцы пр-риведёт – ту и жар-р-рь, эли! – предположил Гагик, но Гольф поправил его:

– Лиубими жёна приведьот!

– Салу даси бабки – вин тоби теж жинку приведе, такой наволоч! – засмеялся Рудь, а Гагик воскликнул:

– Фуй, мама-джан, кого Салу пр-риведёт? Уличный шкур-р-р, гр-рязнулю, эли! Кто в тюр-рму будет идти тр-рахаться?

– А ты откуда про шмаль в Марокко знаешь, если там её не видно? – спросил Трюфель. – Гид рассказывал?

– Нет, там об этом молчат, запрещено говорить, если узнают – палками накажут. Это знакомый дилер, голландец Бен, рассказывал, он часто туда ездит за товаром…

Стук кормушки прервал рассказ Коки – обед.

Пока толклись у кормушки с мисками, беззлобно переругиваясь, Кока, забравшись на нары, вспоминал этого дилера Бена, у которого был свой кофешоп на площади Дам в Амстердаме, и Кока, наезжая, всегда покупал у него хороший товар по стабильной цене. Как-то раз Бен сказал, что у него на этот раз качество не очень (его поставщика поймали, пока не нашёл нового), на что Кока, закалённый в тбилисских войнах за кайф, ответил, что они с Беном давно знакомы, можно сказать, партнёры, и если у одного партнёра случается промашка, то второй готов разделить с ним проблему и расходы, поэтому он, Кока, купит то, что есть, – “ты же должен оправдать затраты?”. Это очень понравилось Бену и скрепило их дружбу. Бен, лет сорока пяти, широкоплеч и высок, сам ничего не курил и не пил, жил с украинкой Олесей, работал в своём кофешопе с часу дня до шести вечера. И за это время ручей приходящих за дурью не иссякал: люди стояли в очереди, чтобы сдать свои гульдены, марки, фунты и франки и получить заветный пакетик с пахучей травой. “Работа не бей лежачего! – думал Кока. – Сиди себе, нарезай под музыку ровные пластиночки, отвешивай траву, клади в целлофан и меняй на деньги, а деньги неси в банк. Так цветёт умная Голландия!”